Лучшие в мире раздолбаи

Есть у меня знакомый. Вид у него тот еще. Толстый, ходит в разболтанных свитерах, не хватает пары зубов. От таких в метро девушки отсаживаются подальше. Впрочем, на метро он не ездит: у него отборная коллекция машин. Он очень богатый человек. И свое богатство сделал сам, с нуля. Был момент в середине 90-х, когда он собирал бутылки: дома жена и маленький ребенок. А потом затеял бизнес. Жена, конечно, ворчала: куда ты, зачем, не надо! Все посмеивались над его дурацкой затеей. Но он очень упрямый. И он выиграл. А ходит до сих пор так, будто ему собирать бутылки. Ну плевать ему на наряды и косметологов. Иностранные журналисты, впервые увидев его, вздрагивают. А он посмеивается: «Да, мы, русские, такие».

Мне очень нравится этот мужик. Он сильный, он простой, он настоящий.

Мы только и слышим о наших мужчинах гадости. Какие это грязные чудовища. Какие раздолбаи и придурки. Что мне сильно надоело. Хотя бы потому, что сам принадлежу к этой породе. Нет, я тоже их пинаю иногда, «бей своих», но уже совсем затравили. Почитать что говорят о нас: половина страны – недоразумение, насмешка природы, взять да выбросить за окошко. Хватит.

Согласен, в массе мы не самые ухоженные образцы. Не надо тут искать по вагонам ричардов гиров и колинов фертов. У нас растрепанные волосы, грубые руки, бывают даже носки с дырками. Мне самому не раз предлагали заглянуть в салон: маникюр, уход за лицом, все дела. «Алексей, мы бесплатно, из уважения к вам!» Только мне неохота, дурацкая трата времени. Заняться мне больше нечем, что ли? Я и стричься хожу раз в два месяца, а то и три.

И вообще – нашему среднестатистическому мужику, да в бьюти-салон? Ну на фиг, еще не то подумают. Поэтому даже те, кто ходят, это скрывают. Нет, не наше это. Душ до и после работы – предел наших эстетических устремлений. Но и под душем мы напеваем о космосе, нам не до глупостей. Какое лицо нам дано – таким и довольны. Крем для бритья – наш первый и последний крем.

Хотя, конечно, мы – гении маскировки. Когда надо – прикидываемся аристократами и бонвиванами. Тут у нас каждый штирлиц.

Помнится, как-то оказался на пышном мероприятии с иностранцами. Там царил один мой приятель, шутил, балагурил, отпускал комплименты. Идеально одет, штиблеты сияют, волосы под бриолином. Душка, просто душка, иностранцы в восторге, им казалось, что перед ними сам князь Болконский. А он время от времени отбегал в потайную комнатку, ослаблял галстук, смотрел на себя в зеркало с ненавистью, восклицал: «Бляха-муха, не могу уже улыбаться, щеки болят». Быстро опрокидывал стопку – и обратно, к ненаглядным гостям, сверкать и болтать «фром тзе дип оф май харт».

Русский мужчина – он о вечном беспокоится, а не своих ногтях. Сквозь дырку в носке он наблюдает Вселенную. Самые крутые интеллектуалы, которых я встречал, были одеты черт знает как. В компании появиться неловко. Но как только откроет рот – заслушаться. Однажды на тусовке я стал кадрить симпатичную девчонку, уверенный в своей неотразимости. Она мило улыбалась в ответ, но не более. А вскоре на пороге возник охламон, будто только что из погреба, где сидел месяц, питаясь кореньями и солеными огурцами. И эта моя красотка бросается ему на шею. «Муж, – пояснил мне кто-то. – Умнейший парень, мастер по игре го». Муж красотки угрюмо приветствовал ее: «Ну привет, привет…» И это чудовище она любит! – думал я обиженно.

Да, мы не слишком куртуазны, да, не слишком улыбчивы. Но мы искренни и простодушны. Мы прямолинейны и откровенны. Это лучше жеманности под фирменным бриолином, честнее улыбок из металлокерамики, уж поверьте. И ведь за это терпеливые жены нас и любят, что скрывать. И мы их очень, просто не строим из себя душек-лапушек, чмоки-чмоки. Как супруги Епанчины у Достоевского в «Идиоте». Иван Федорович поругивал свою вздорную Лизавету Прокофьевну. Та обижалась. А дальше – «в тот же день к вечеру она неминуемо становилась необыкновенно внимательна, тиха, ласкова и почтительна к Ивану Федоровичу, к “грубому своему грубияну” Ивану Федоровичу, к доброму и милому, обожаемому своему Ивану Федоровичу, потому что она всю жизнь любила и даже влюблена была в своего Ивана Федоровича, о чем отлично знал и сам Иван Федорович и бесконечно уважал за это свою Лизавету Прокофьевну».

Еще нас называют ленивыми. Какая-нибудь лизавета прокофьевна жалуется: «Полку в прихожей никак повесить не может!» Да всё мы можем, даже я умею полки вешать, хотя с руками у меня беда. Полку любой дурак повесить может, это не фокус. А наш мужик еще притащит с помойки старый велосипед и карбюратор. Жена в крик: «Совсем уже, своего мусора мало!» А он соберет из велосипеда ракету. И ракета полетит, скрипя, а он – на ней, посмеиваясь. «Открылась бездна, звезд полна…» Да, мы мечтатели. Русский мужчина – последний мечтатель в безжалостном мире.

Кстати, о стихах. Однажды ночью в курортном городке ко мне прицепился не очень трезвый парень. Ой, думаю, придется отмахиваться. А он такой: «Давай я тебе свои стихи почитаю, а?» И читал долго, радовался, что нашел слушателя наконец. Шукшинские «чудики» – они не выдуманы, они среди нас. Живет такой парень.

Ни с кем в мире так не интересно разговаривать, как с русским. Русский – он все знает и на любой вопрос у него свой ответ. Вон стоит дядька в тамбуре, курит, задумчиво смотрит сквозь тьму. Спросите его, как уложить соседку в постель, какую лучше купить бензопилу, почему самолет не падает? Сразу ответит. Всякий русский мужик – энциклопедия и справочник. Камасутра и Таблицы Брадиса. Гегель и Гоголь. Ладно, давайте посложнее. Как построить нашу футбольную сборную, где взять деньги для бюджета, отчего так в России березы шумят? Ответит. И сойдет на дальней станции, бросив в ночь окурок, который пролетит как комета.

Тут некоторые беспокоятся, кто же будет следующим президентом. Да какая разница, любого берите. Хоть из тамбура. Всякий справится. Нам гарвардов не надо. Мы, русские, очень пластичного ума люди. Для нас пределов нет. Кроме бетонной стены. Но на всякую стену у нас найдется дрель с перфоратором.

Один мой друг давно уехал в Америку. Как-то позвал в гости коллегу. Немного выпили, друг расслабился, завел с ним душевный разговор о мироустройстве. Тот усмехнулся иронично: «О, рашн стайл!» Да, блин, рашн. Мы не можем без этого. Это наша пища, наш кислород, наш священный обряд. У евреев есть Тора, у итальянцев – музыка, у бразильцев – футбол. А у нас разговоры на кухне или курилке. Там мы шлифуем свое остроумие, там создаем философию, там закаляем свой дух.

И нет в мире друга надежней, чем русский. Дружба у нас как религия. Пусть сгорит все вокруг, пусть все пропадает, но ради друга мы бросимся куда угодно. Друг – это святое. Я всегда знаю: если что – позвоню друзьям и они примчатся. Хоть из Америки. Не обязательно, чтобы беда – просто на кухне посидеть, поболтать. До рассвета. Есть история, которую я очень люблю, ее рассказывал Мстислав Ростропович. Однажды ему звонит Шостакович: «Слава, извините, не могли бы вы прямо сейчас приехать ко мне? Если вас не затруднит…» Ростропович понял: надо срочно ехать, гений так просто не звонит, что-то серьёзное. Примчался на дачу к другу: «Что стряслось?» Тот смущенно произнес: «Слава, давайте просто посидим и помолчим?» Ростропович сел. И часа два они сидели друг напротив друга, молча.

Да, мы лучшие друзья. Молча или болтая. С виолончелью или дрелью в руках – неважно. Русский мужчина вообще не эгоистичен, себя забывает. Если делать мировой рейтинг эгоистов, русские займут предпоследнее место. Не последнее лишь потому, что это уж совсем западло.

Нам на себя наплевать. Оттого и живем недолго. Но живем весело, говорим прямо, ходим твердо. Пусть и с дыркой в носке. автор: Алексей Беляков