ПРОЩАЙТЕСЬ С ГОРОДОМ ШАНОВНИ

На фоне нет отвеки...

Вопросы сами собой множатся.

Это не РСЗО больше похоже на арту.

Прщайтесь с городом фашисты его вам больше не терзать и сатонизм пиндоский вам в городе уже не распространять, Россия идёт от черной мрази город освобождать и простым людям на всегда свободу дать.

Может хватит цацкаться с хохломразью бандеровской? Сколько ещё нужно погибнуть наших граждан прежде чем мы будем воевать не полумерами,а по НАСТОЯЩЕМУ?
Нужно бить по центрам принятия решений: проклятая Одесса которая ОТКУПИЛАСЬ жизнями погибших в доме Профсоюзов за своё ублюдочное спокойное существование, Куев (столица бандеровцев)и Харьков идеально подходят для этого.
Естественно не ядерное оружие использовать, просто особо мощные бомбы, штук 10 на каждый город вполне достаточно.
От этого сплошные плюсы.
1) Показываем Европе и США что шутки кончились, начинаем воевать по настоящему.
2) Уничтожаем население проклятой Одессы, Куева и Харькова. Во всех 3 городах мирного населения давно нет: либо бандеровцы либо их пособники активные или пассивные. Считайте с уничтожением 3 городов мы решаем вопрос минимум с 1.5 миллионами (по 500 тысяч с каждого города)бандеровцев и их пособников.
Принимать их в состав России КАТАСТРОФИЧЕСКАЯ ошибка - им от крови и клейма предателей не отмыться никогда.
3) Показываем что ложь, трусость, предательство и подлость наказуемы пусть и с запозданием. В первую очередь это касается жителей проклятой Одессы:им никто и никогда не простит 2 мая 2014 года.

Харьков русский город!

Тоже самое касается Куева и проклятой Одессы.
Вон в той же проклятой Одессе минимум (!)500 тысяч человек живёт, сколько же в Куеве плюс Харьков.
Уже полтора миллиона потенциальных террористов, диверсантов и шпионов. Как ты вычислишь из них врагов?
К каждому ты фсбшника не приставишь.
Мне сразу вспоминается фильм "Место встречи изменить нельзя", разговор Жеглова и Шарапова.

Жеглов повертел папироску в руках, подул в нее со свистом, пожал плечами:
– Потому что на фронте закон простой: «язык», которого ты приволок, – противник, и вопрос с ним ясный до конца. А бандита, которого ты скрутишь, только тогда можешь назвать врагом, когда докажешь, что он совершил преступление. Вот мы возьмем его, а он нас пошлет подальше…
– Как это «пошлет»? Он на то и «язык», чтобы рассказывать, чего спрашивают. А доказать потом можно, – убежденно сказал я.
Жеглов прикурил папироску, выпустил струю дыма, спросил без нажима:
– На фронте, если «язык» молчит, что с ним делают?
– Как что? – удивился я. – Поступают с ним, как говорится, по законам военного времени.
– Вот именно, – согласился Жеглов. – А почему? Потому что он солдат или офицер вражеской армии, воюет с тобой с оружием в руках и вина его не требует доказательств…
– А бандит без оружия, что ли? – упирался я.
– На встречу вполне может прийти без оружия.
– И что?
– А то. В паспорте у него не написано, что он бандит. Наоборот даже – написано, что он гражданин. Прописка по какому-нибудь там Кривоколенному, пять. Возьми-ка его за рупь двадцать!
– Если всерьез говорить, то крупный преступник сейчас много хуже фашиста, – сказал, вращая круглыми желто-медовыми бусинками глаз, Векшин. – Вот с этим самым паспортом он грабит и убивает своих! Хуже фашистов они! – повторил он для убедительности.

А теперь умножь этот разговор на количество мрази одесской, жителей Куева и Харькова.
Как ты докажешь что они в будущем будут помогать или сами устраивать теракты и заниматься шпионажем?
В паспорте у них это не написано.