Она была цветком в ночи

Она была цветком в ночи.
Порхая взором, грез пелену
С себя содрав, сказав: «молчи,
Я в страшном сна была плену», —
Откинув простыню, взметнулась,
Шагнула в пола хлад, смотрела,
Сидя на постели, будто дулась,
А он проснулся, ночь светлела,
Уж утро будто, за окном
Сверкают дальние зарницы,
Не видно их, и сон с трудом
И нехотя отпустит вот... Глазницы
Четким абрисом на черепе,
Игра теней и тьмы. Он смотрит. Всю.
Рукою поведя к ней, хочет в склепе
Будто тугую плоть жены под тканью
Пеньюара — ощутить. Он бел как снег.
Тот пеньюар. Но в темноте как сон.
Ему приснилось что-то, омут нег,
И весь еще в тенетах сладких, он,
Коснувшись сзади пальцами, дрожит,
Тревожась что у ней на сердце страх,
Он видит это. Чует. Секундами бежит
Дремотно ночь. Он в сновиденческих мирах
Еще — вскрывает оком внутренним
Безбрежный океан блаженства.
Поверхность лопнет льда, и вод отжим
Проступит средь сырого естества,
Меж льдин, кусков холодных веры. Сердцем видит:
Что в глубине тех вод — есть рай.
Себя не понял, а рука скользит
По телу милой, задевает край
Плеча, ведет опять играючи на пальцах
По гладкой пеньюаровой спине.
— Тебе приснилось что-то? — ползая в мечтах
Он замолчал, смакуя сон свой, в тишине.
— Я умерла в том сне. — Она смотрела в тьму. —
И больше нет меня. Тот сон — могила.
— Ну, успокойся, милая. Пойду возьму
Тебе воды попить, я быстро. — Лила́
Вода за окнами, и дождь постукивал.
Пришел с водой, она сидела камнем
На лице, руками сжав постели край. Он покивал,
Ей протянув стакан: «на, выпей». В нем
Снова заелозил призрак сна его.
Стуча зубами о стекло, пила, пролив
Немного. Вся дрожа поставила. Всего
Что есть — не постигая, морщась. Нарыв
Бессмыслия на мысли ощутила, засмеялась.
Легла на спину. Взор в потолок.
Во мраке мысленно и упокоено старалась
Спать уже. Входя во сна поток.