31 мар в 16:59 
Kolyuchka 
: 
Kolyuchka : Вредный организм
Кайф! Суббота, солнышко, балкон, сигарета. Это ж рай выходного дня! Сидишь себе на удобном стуле , колечки пускаешь,
солнечные зайчики пузо щекочут. Что ещё человеку надо?
- Это ты что удумал, хрен лысый? Жена отточенным движением вырвала курево и выразительно показала пальцем на циферблат изящных женских часиков с финифтью.
- Ну что ты за вредный организм, жена! Николай вздохнул, прощаясь с мыслью о сигарете, - не подруга дней суровых, а кайфоломщица со стажем.
- Коля!
- Ой, только не надо, а? Уже молчу, уже собираюсь.
Когда его Маруся начинала говорить так, в нос, как известный юморист Коклюшкин, лучше было и вправду побыстрее заткнуться. Мозг вытекал через уши минут за пять.
Да и права. Нельзя ему курить, после двух инфарктов- то. Со вторым еле с того света выкарабкался. А всё она, Маруся. Ходила каждый день, стояла под дверью, да не палаты интенсивной терапии, а завотделения. И вот таким вот гнусавым мерзким голосом спрашивала о его, Николая, состоянии, о том, оказывается ли помощь в нужном объеме, о стуле, мочеиспускании...
Короче, бедный завотделением под конец готов был собственноручно менять Николаю капельницы и выносить судно, лишь бы дотошная супружница отстала.
А он, Коля, раскис, расползся, как тесто. Пугала слабость, раздражала беспомощность в самых простых и стыдных делах. Это навсегда, в пятьдесят- то лет? Плохо ел, практически не спал, лечебной физкультурой заниматься не хотел. Нафига? Эти вот " пальчики на ногах сжали, расслабили, на руках сжали, расслабили" вернут ему здоровье? Не смешите!
Так бы и остался инвалидом, если бы не Маруся :
- Ты это чего удумал, Коля? Мне твой старый зад не с руки в кровати ворочать! Живо найду молодого- резвого- красивого, если сейчас же себя за яй#а не возьмёшь и чудить не перестанешь!
И все это голосом Коклюшкина. Соседи по палате хохотали. А Николай как представил, что жена так каждый день говорить будет...
Короче, выписался в рекордно короткий срок. Персонал провожал с радостными улыбками: и душа не болит ( пациент прекрасно себя чувствует) и уши в трубочку не сворачиваются от въедливого голоса его половины.
- А что у нас на завтрак?
- Овсянка, сэр!
-Марусь, что я, лошадь, что- ли?
- Коля.!
- Понял, только не это. Я с женой на дачу хочу, а не с Коклюшкиным. Ну что ты за вредный организм, Марусь!
- Я вредный организм, кормящий тебя полезной едой! Собирайся, опоздаем!
На электричку успели вовремя. Оба любили поезда, любили дорогу. Дача на Идиле - тоже Марусина идея, не включи она вовремя Коклюшкина , не было бы этого уголка для души. После смерти бабушки осталась её квартирка, старая хрущевка, которая на троих внуков делилась плохо и скудно. Николай тогда хотел подзанять денег и купить машину. А Маруська упёрлась
- Где ты гонять собрался, Шумахер? В магазин за пивом? Так я тебе лисапед с пропеллером куплю.
- С пропеллером зачем?
- Для пущего понту.
- Ну и вредный ты организм, жена!
А " вредный организм" выбрал крепкий домик в деревне на берегу реки и вдохнул в него душу. Занавески с вышивкой, яркие половички и огненные георгины. Николай приделал террасу, соорудил затейливые столик- книжку: хочешь, чай пей, хочешь - полноценный обед на природе. А на двадцать пять лет совместной жизни подарил своей Марусе кресло- качалку.
Серебряную свадьбу решили отпраздновать в доме на берегу реки. Родню пригласили и друзей. Николай сдуру позвал начальника, тот очень лес и рыбалку уважал. Отблагодарить хотел: после инфаркта тот путевку в хороший санаторий помог добыть по доброте душевной.
Праздник удался. Пели да танцевали, желали виновникам торжества дожить до золотой свадьбы.
За праздничными хлопотами жена из виду исчезла. А гости просили огурчиков маринованных. Где их в кладовой искать- то? Это Марусина вотчина. Проще Марусю найти.
В доме нет, в палисаднике нет. Куда девалась?
Нашел за старой справкой. Да так и ахнул про себя. Марусю к сарайке плотно прижимал сердобольный начальник. И она не рвалась из чужих рук, не хлестала охальника по лицу. Споро и сноровисто расстегивала на том ремень.
Николай помертвел. Маруся, Марусенька, что творишь!
- И что мы тут имеем? Имеем мы тут такие кондиции, что это даже не позор. Это печаль горькая! Обнять и плакать! Не- не, обнимайте сами, плачьте тоже в горьком одиночестве. А я пошла.
Не дай бог, если вас так отшивает женщина. Да ещё голосом Коклюшкина.
- Ну ты и вредный организм, жена, - прошептал Николай. Хотелось ржать и набить начальнику морду. Но плюнул, да пошел к гостям. Маруська врезала знатно, да по самому больному. Будет с него.
За воспоминаниями чуть не заснул.
- Коль, наша остановка!
Два выходных дня на берегу реки на краю леса. Тихий плеск воды, которую на закате во все цвета радуги раскрашивает солнце. Густой запах черничника и мха, пряный дух ранних грибов, редкие оранжевые капли морошки, барабанная дробь упорного дятла.
Чай на веранде, теплая родная рука на щеке
- Может всё - таки пожарить рыбки, Марусь?
- Нетушки. И так схарчишь, в духовке запеченую.
- Ну ты и вредный организм. Но я тебя люблю.
- И я тебя люблю. Из вредности.
МногА букфф
солнечные зайчики пузо щекочут. Что ещё человеку надо?
- Это ты что удумал, хрен лысый? Жена отточенным движением вырвала курево и выразительно показала пальцем на циферблат изящных женских часиков с финифтью.
- Ну что ты за вредный организм, жена! Николай вздохнул, прощаясь с мыслью о сигарете, - не подруга дней суровых, а кайфоломщица со стажем.
- Коля!
- Ой, только не надо, а? Уже молчу, уже собираюсь.
Когда его Маруся начинала говорить так, в нос, как известный юморист Коклюшкин, лучше было и вправду побыстрее заткнуться. Мозг вытекал через уши минут за пять.
Да и права. Нельзя ему курить, после двух инфарктов- то. Со вторым еле с того света выкарабкался. А всё она, Маруся. Ходила каждый день, стояла под дверью, да не палаты интенсивной терапии, а завотделения. И вот таким вот гнусавым мерзким голосом спрашивала о его, Николая, состоянии, о том, оказывается ли помощь в нужном объеме, о стуле, мочеиспускании...
Короче, бедный завотделением под конец готов был собственноручно менять Николаю капельницы и выносить судно, лишь бы дотошная супружница отстала.
А он, Коля, раскис, расползся, как тесто. Пугала слабость, раздражала беспомощность в самых простых и стыдных делах. Это навсегда, в пятьдесят- то лет? Плохо ел, практически не спал, лечебной физкультурой заниматься не хотел. Нафига? Эти вот " пальчики на ногах сжали, расслабили, на руках сжали, расслабили" вернут ему здоровье? Не смешите!
Так бы и остался инвалидом, если бы не Маруся :
- Ты это чего удумал, Коля? Мне твой старый зад не с руки в кровати ворочать! Живо найду молодого- резвого- красивого, если сейчас же себя за яй#а не возьмёшь и чудить не перестанешь!
И все это голосом Коклюшкина. Соседи по палате хохотали. А Николай как представил, что жена так каждый день говорить будет...
Короче, выписался в рекордно короткий срок. Персонал провожал с радостными улыбками: и душа не болит ( пациент прекрасно себя чувствует) и уши в трубочку не сворачиваются от въедливого голоса его половины.
- А что у нас на завтрак?
- Овсянка, сэр!
-Марусь, что я, лошадь, что- ли?
- Коля.!
- Понял, только не это. Я с женой на дачу хочу, а не с Коклюшкиным. Ну что ты за вредный организм, Марусь!
- Я вредный организм, кормящий тебя полезной едой! Собирайся, опоздаем!
На электричку успели вовремя. Оба любили поезда, любили дорогу. Дача на Идиле - тоже Марусина идея, не включи она вовремя Коклюшкина , не было бы этого уголка для души. После смерти бабушки осталась её квартирка, старая хрущевка, которая на троих внуков делилась плохо и скудно. Николай тогда хотел подзанять денег и купить машину. А Маруська упёрлась
- Где ты гонять собрался, Шумахер? В магазин за пивом? Так я тебе лисапед с пропеллером куплю.
- С пропеллером зачем?
- Для пущего понту.
- Ну и вредный ты организм, жена!
А " вредный организм" выбрал крепкий домик в деревне на берегу реки и вдохнул в него душу. Занавески с вышивкой, яркие половички и огненные георгины. Николай приделал террасу, соорудил затейливые столик- книжку: хочешь, чай пей, хочешь - полноценный обед на природе. А на двадцать пять лет совместной жизни подарил своей Марусе кресло- качалку.
Серебряную свадьбу решили отпраздновать в доме на берегу реки. Родню пригласили и друзей. Николай сдуру позвал начальника, тот очень лес и рыбалку уважал. Отблагодарить хотел: после инфаркта тот путевку в хороший санаторий помог добыть по доброте душевной.
Праздник удался. Пели да танцевали, желали виновникам торжества дожить до золотой свадьбы.
За праздничными хлопотами жена из виду исчезла. А гости просили огурчиков маринованных. Где их в кладовой искать- то? Это Марусина вотчина. Проще Марусю найти.
В доме нет, в палисаднике нет. Куда девалась?
Нашел за старой справкой. Да так и ахнул про себя. Марусю к сарайке плотно прижимал сердобольный начальник. И она не рвалась из чужих рук, не хлестала охальника по лицу. Споро и сноровисто расстегивала на том ремень.
Николай помертвел. Маруся, Марусенька, что творишь!
- И что мы тут имеем? Имеем мы тут такие кондиции, что это даже не позор. Это печаль горькая! Обнять и плакать! Не- не, обнимайте сами, плачьте тоже в горьком одиночестве. А я пошла.
Не дай бог, если вас так отшивает женщина. Да ещё голосом Коклюшкина.
- Ну ты и вредный организм, жена, - прошептал Николай. Хотелось ржать и набить начальнику морду. Но плюнул, да пошел к гостям. Маруська врезала знатно, да по самому больному. Будет с него.
За воспоминаниями чуть не заснул.
- Коль, наша остановка!
Два выходных дня на берегу реки на краю леса. Тихий плеск воды, которую на закате во все цвета радуги раскрашивает солнце. Густой запах черничника и мха, пряный дух ранних грибов, редкие оранжевые капли морошки, барабанная дробь упорного дятла.
Чай на веранде, теплая родная рука на щеке
- Может всё - таки пожарить рыбки, Марусь?
- Нетушки. И так схарчишь, в духовке запеченую.
- Ну ты и вредный организм. Но я тебя люблю.
- И я тебя люблю. Из вредности.
МногА букфф Канал: Интересное в сети
 |  |  |
повезло мужику... 
Для добавления комментариев необходимо авторизоваться
Разрушители
Новая эпическая онлайн-игра от Овермобайл. Битвы...
