Маршалы Сталина знали о плане нападения Гитлера. Но молчали.

22 июня 1941 года СССР вдруг оказался не готов к отражению фашистских дивизий. Кто в этом был виноват - первые лица страны, разведка или военные? Михаил Болтунов, полковник, военный писатель, автор 25 книг

Начало Великой Отечественной и все ее первые месяцы стали для Советского Союза трагедией. Больше 80 лет прошло, а люди продолжают задаваться вопросом: как такое могло случиться? Как фашистские танки сумели докатиться до Москвы? Неужели в Кремле, в Генштабе не знали о планах Гитлера и его генералов?

Ответ непрост. Искать его следовало бы в 1950 - 1960-е годы, осмыслив еще свежие архивы. Тем более что почти все руководители страны и военачальники предвоенного времени были еще живы. За исключением, конечно, Сталина.

Были в добром здравии и Молотов, и Маленков, и маршалы Тимошенко, Жуков, Буденный, Мерецков, Василевский, генерал армии Штеменко. Никто не подвергает сомнению заслуги этих людей, их полководческий талант и вклад, который они внесли в Победу. Но при этом хотелось бы добраться до истины.
Почти все эти люди были уже на пенсии, в отставке, но почему-то скромно молчали. Хотя кому, как не им, сломавшим хребет фашизму, разобраться с причинами тяжелейших поражений в начале войны. Но никто из них даже не пытался это сделать. Боялись признать свои просчеты?

Исключением стал маршал Филипп Голиков. Он руководил советской военной разведкой накануне вторжения Гитлера. Голиков в 1964 году направил письмо первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущеву о том, что хотел бы «написать книгу о военной разведке перед Великой
Отечественной», и просил на это разрешения.

Начальник военной разведки Филипп Голиков, писавший Сталину, что Гитлер нападет на СССР только после того, как покончит с Англией, был снят в первые же дни войны.

Голиков опрометчиво раскрыл Хрущеву замысел книги - поведать «советским людям, что военная разведка сделала, что дала руководству страны перед нападением Германии». Но как раз этого и не желал Хрущев. Он прекрасно знал ответы на вопросы, которые собирался раскрыть бывший начальник Главного разведуправления.

Как раз в эти годы утвердилось официальное мнение, что вся ответственность за трагедию начала войны лежит персонально на Сталине и, разумеется, на разведке. В этом не было ничего нового. Традиционно в военных провалах в первую голову обвиняют разведку. Права она или виновата. Как говорили в императорской армии: «первая плетка - разведке».

Такая точка зрения Хрущева как разоблачителя «культа личности» Сталина была поддержана советскими историками и полководцами. Утверждения о внезапности нападения Германии и ответственности Сталина оказались для многих удобны, а главное - безопасны. Это снимало претензии к остальным начальникам.

Зачем же маршал Голиков рвался рассказать то, о чем остальные молчали? У него были свои веские причины. Он представлял Сталину доклад от 20 марта 1941 года: «Варианты боевых действий германской армии против СССР». Все в нем было названо своими именами. И во многом он основывался на сообщениях генерала Василия Тупикова, военного атташе и резидента нашей разведки в Берлине, - даже даты нападения приводились. Однако выводы Голикова были другими. Начальник разведки поправил резидента:

«Считаю наиболее возможным сроком начала действий Германии против СССР момент после ее победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира. Слухи и документы о неизбежности весной этого года войны против СССР надо расценивать как дезинформацию от английской или даже германской разведки».

Когда читаешь такое, создается впечатление, что начальник разведуправления старался усидеть на двух стульях. Он ясно видел угрозу на наших границах. А с другой стороны, Голиков прекрасно знал мнение Сталина: Гитлер нападет на СССР только после того, как разделается с Англией. Возможно, это Голиков и хотел объяснить в своей книге.

Заглянем в мемуары наших военачальников: «Воспоминания и размышления» Жукова, «Дело всей жизни» Василевского, «Генштаб в годы войны» Штеменко, «На службе народу» Мерецкова. Казалось бы, драматичный предвоенный период в этих книгах никак было не обойти, не объехать. Они и не обходили. Подробно писали о переоснащении армии, о строительстве укрепрайонов… Но от анализа катастрофы первых месяцев войны полководцы изящно дистанцировались.

Жуков пишет: «Бытует версия, что накануне войны нам якобы был известен план «Барбаросса», направление главных ударов, ширина развертывания немецких войск, их количество и оснащенность. При этом ссылаются на известных советских разведчиков, которые якобы заранее сообщали эти сведения. Будто бы наше руководство не только не вникало в эти сообщения, но и отвергло их. Позволю со всей ответственностью заявить, что это чистый вымысел. Никакими подобными данными, насколько мне известно, ни правительство, ни нарком обороны, ни Генштаб не располагали».

«Круто!» - как сказали бы сегодня. Четко и со свойственной Жукову прямотой. Но, увы, архивы говорят о другом.

Вот «Доклад о боевом и численном составе развернутой германской армии на 15.03.41 г.». Его направил в Москву из Берлина тот же генерал Тупиков. Это поистине уникальный документ. На сотне машинописных страниц и в трех десятках схем раскрывался состав войск вермахта.

Или записка Тупикова лично начальнику разведки Красной армии от 25 - 26 апреля 1941-го. В ней ясно утверждается: война с Германией будет в 1941-м. В этом письме подкупает то, что наш резидент в Берлине не юлил и не подстраивался под мнение Сталина.

Генерал Тупиков говорил своему начальству в Москве: «Группировка германской армии с осени 1940-го неизменно смещается на Восток. Сейчас там - до 118 - 120 дивизий». К письму резидент приложил «Схему возможных вариантов действий Германии». В ней 3 варианта. Один из них, по сути, и есть план «Барбаросса». Безошибочно указаны направления наступления фашистских войск - на Ленинград, Москву и Киев, даже названы командующие группами немецких армий «Север», «Центр» и «Юг».

Сигналы от Тупикова дополняли донесения военных атташе из других стран.

9 марта 1941-го наш резидент в Югославии генерал-майор Александр Самохин сообщил: «Германский генштаб отказался от атаки на Англию, ближайшая задача - захват Украины и Баку…» Через четыре дня атташе в Бухаресте подтверждает: Германия отказывается от высадки в Англии, она нацелена на Украину и Прибалтику.

15 апреля Центр принимает шифровку из Праги о том, что руководство Германии обсуждает нападение на СССР. Но Жуков утверждает, что «не был информирован».

Остается одно: все эти документы оседали на столе у Сталина, и тот почему-то не знакомил с ними ни наркома обороны Тимошенко, ни начальника Генштаба Жукова?

Именно такую версию Жуков и выдвигает. Вот цитата из его книги: «Как начальник Генштаба, принявший этот пост 1 февраля 1941-го, я ни разу не был информирован Сталиным о развединформации, которую он получал лично… Я не могу сказать точно, сообщалось ли ему о дне начала войны. Он мне и наркому обороны подобное не сообщал».

Маршал утверждает: «Генштабу о дне нападения немецких войск стало известно от перебежчика лишь 21 июня».

Когда эти строки увидели свет, возражений не было. Маршалы безропотно согласились с Жуковым. А доказательство обратного хранилось под грифом «секретно».

Но архивы, к счастью, иногда открывают свои закрома. Так было и на сей раз. В журнале «Родина» в 1991-м опубликовали интервью известного историка генерал-лейтенанта Николая Павленко.

«Я приведу вам поразительный пример, - признался генерал. - Жуков уверял меня, что ничего не знал о плане «Барбаросса» накануне войны, что в глаза не видел донесения разведки. Тогда я привез Жукову те самые донесения, на которых стояли подписи Жукова, Тимошенко, Берии и Абакумова. Трудно передать его изумление. Он был шокирован».

А ведь хорошо известно, что Маршал Победы обладал уникальной памятью. Впрочем, даже Жуков - тоже ведь человек. Начальнику Генштаба приходилось работать со множеством документов. Возможно, прочел, подписал, но не оценил важности? Вот и историк Павленко склоняется к версии, что с кем не бывает, «не обратил внимания». C этим можно было бы согласиться, если б не одно обстоятельство. Теперь уже можно утверждать, что таких донесений разведки на столах руководства СССР и Красной армии оказалось как минимум 37!

Дело в том, что в 2003-м был рассекречен важный документ - «Перечень донесений военной разведки о подготовке Германии к войне с СССР (январь - июнь 1941)». Документ этот железобетонно подтверждает, что разведка, несмотря на все утверждения, что «работала плохо и не сумела вскрыть намерений гитлеровского командования» (цитата Жукова), все-таки докладывала об истинном положении дел в Германии и планах нападения на СССР.

Доктор исторических наук, полковник Владимир Лота, который работал с «Перечнем донесений», пишет: «Всего в «Перечень…» включено 56 документов. Есть пометки, что из этих 56 донесений 37 были доложены Сталину, Молотову, Тимошенко, Жукову и другим высшим руководителям СССР и Красной армии».

Так права ли возобладавшая при Хрущеве точка зрения, что во всех военных провалах 1941-го виновен Сталин? Увы, да. Но только ли Сталин? Да, он сосредоточил в своих руках всю власть. Но не был специалистом в военном деле. А в стране такие специалисты были. Гражданская война, бои в Испании, на Халхин-Голе, советско-финский конфликт… Наши военачальники имели большой боевой опыт.

Маршал Семен Тимошенко, ставший наркомом обороны в мае 1940-го, в Первую мировую за храбрость награжден Георгиевскими крестами трех степеней. В Гражданскую командовал полком. На войне с Польшей руководил дивизией. Был 5 раз ранен. Участвовал в финской войне.

Начальник Генштаба Георгий Жуков начинал унтер-офицером в Первую мировую, в Красной армии командовал и взводом, и полком, и корпусом. Руководил армейской группой в боях на Халхин-Голе. За эту операцию стал Героем Советского Союза.

И в Генштабе у Жукова были офицеры-профессионалы. Его первый зам Николай Ватутин, замы Василий Соколовский, Александр Василевский. Все они станут военачальниками. Было кому трезво оценить обстановку.

Тогда почему не оценили? Ведь все признаки подготовки Германии к войне с СССР были. И это подтверждал… сам Жуков. Но в каком контексте?

- Слушая Сталина, я невольно заражался его уверенностью, - признавался Жуков. - И верил, что вопреки всем признакам войну с Германией удастся оттянуть, а возможно, и вовсе избежать.

Понимаете, «вопреки всем признакам»! То есть они все же были!

А теперь доклад от 5 мая 1941-го начальника военной разведки Голикова: «За 2 месяца число немецких дивизий в приграничной зоне с СССР увеличилось с 70 до 107. Число танковых дивизий - с 6 до 12. С румынской и венгерской армиями это 130 дивизий…» Эти данные Голиков разослал Сталину, Молотову, Ворошилову, Тимошенко, Берии, Кузнецову, Жукову, Жданову, Буденному, Шапошникову, Мерецкову... Вот они, кричащие признаки войны, которые были на столе руководства.

Произошло то, что трудно поддается объяснению: были отринуты все каноны военных наук, весь собственный боевой опыт, добытый кровью. Военачальники отказывались верить себе. Они верили Сталину. Вопреки всему. Фанатично и страстно.

Это записка начальника госбезопасности Меркулова Сталину от 17 июня 1941 года (до войны оставалось 5 дней!) о сообщении нашего агента в Берлине, что Германия полностью завершила подготовку к нападению на СССР. И ждать его надо в любой момент. Сталин написал свою резолюцию: «Может, послать ваш источник из штаба Германской авиации к [такой-то] матери. Это не «источник», а дезинформатор».

Дело в том, что в донесении были указаны объекты бомбардировок, и они действительно оказались дезинформацией немецкой контрразведки. Сталин в те дни не верил с ходу уже никому и перепроверял все.

Некоторые историки выдвигают гипотезу, мол, военачальники не смогли доказать Сталину, что война с Гитлером на пороге. Об этом говорит и Жуков: «Мы, военные, вероятно, не сделали всего, чтобы убедить Сталина в неизбежности войны с Германией в самое ближайшее время».

Бытует мнение, что переубедить Сталина было невозможно. Но так ли это? Обратимся к мнению военачальников.

«Зная огромные полномочия и железную властность Сталина, я был изумлен его манерой руководить, - пишет в своей книге «Так начиналась война» маршал Иван Баграмян. - Он мог кратко скомандовать: «Отдать корпус! И точка». Но Сталин с большим тактом и терпением добивался, чтобы исполнитель сам пришел к выводу о необходимости этого шага. Мне часто самому приходилось в роли командующего фронтом разговаривать с Верховным, и я убедился, что он умел прислушиваться к мнению подчиненных. Если исполнитель твердо стоял на своем и выдвигал аргументы, Сталин почти всегда уступал».

Известен эпизод, когда при обсуждении операции «Багратион» Сталин дважды отправлял Рокоссовского подумать в соседнюю комнату. Но после каждого обдумывания маршал с новой силой отстаивал свое решение.

«Убедившись, что я твердо настаиваю, Сталин утвердил план операции… «Настойчивость командующего фронтом доказывает, что наступление тщательно продумано. Это гарантия успеха», - сказал он.

Выходит, что Сталина можно было убедить. Как доказывают опыт Баграмяна и Рокоссовского. Но вся трагедия в том, что «в период назревания опасной военной обстановки», как писал Жуков, военачальники и не старались переубеждать Сталина. Почему? Да потому, что думали так же, как он. Они свято верили Сталину.

В подтверждение приведу признание Жукова в его неопубликованных воспоминаниях: «Кто в то время из нас мог сомневаться в Сталине? Таких не было даже среди старой большевистской гвардии... Сталина считали мудрым вождем партии и народа».

Такая вот драматическая история была у нашей Победы, начавшейся с поражений 22 июня 1941-го.