В мире животных. Утконос. Ехидна. Панда. Медоед. Рак-богомол

В 1799 году английский натуралист Джордж Шоу открыл утконоса, и уверовал в Бога. Потому что решил: эволюция бессильна сотворить такую странную хуйню, тут явно не обошлось без высших сил.

Вообще, путешествие в Австралию далось Шоу тяжело. Ну сами посудите: верный традициям английский джентльмен, который видел только лошадей и лис, сначала встречает муравьеда в Южной Америке, и у него слегка отъезжает крыша. Потом он в Австралии натыкается на ехидну, принимает ее за муравьеда, и приходит в трепет. Короче, утконос его добил и вызвал неебический экзистенциальный кризис.

- Кто ты, блядь? - со слезами вопрошал Шоу, сидя на берегу озера и глядя на утконоса. - Раз клюв, значит, ты птичка. Раз шкура, значит, млекопитающее. А лапы у тебя расположены, как у ящерицы.Так кто ты, хуйня неведомая?
Утконос внимательно выслушал, пожал плечами и нырнул в воду.
- Значит, ты рыбка, - зарыдал Шоу.
Когда утконос, накупавшись, выбрался, биолог сообщил ему:
- Ты как хочешь, а я делаю из тебя чучело, и отсылаю в Англию изучать.
- Большое спасибо, идите к ебеням, - ответил утконос. - Меня не интересует эмиграция в Европу хоть тушкой, хоть чучелом.

Но коварный Шоу все же сделал из него чучело и отослал в Англию. Там ученые вообще опизденели, и решили, что Шоу их подъебывает. Взяли, да распороли бедную зверюшку, все швы искали, думали, клюв пришит.
- Дебилы, блядь, - вздохнул Шоу, и привез живых утконосов.
Все схватились за голову, и 25 лет щупали самок утконосов, чтобы найти у них сиськи.

- Зоофилы вы хуевы, - возражали самки утконосов. - Это ж как херово у вас в стране с сиськами, раз вы нас тискаете.
Но в итоге сиськи нашел у утконосов немецкий ученый. Немцы, они в этом плане более продвинутые.
- Я-я, дас ист фантастиш, - сообщили немецкие ученые. - Утконос - млекопитающее.
А найти долго не могли, потому что у утконосих молоко поступает через расширенные поры, а не через соски.

Утконосихи вообще дамы кокетливые, и постоянно вертят хвостом. А самцы - суровые и брутальные чуваки. Перед брачным сезоном утконосы впадают в спячку дней на 10, чтобы набраться сил для сексуальных свершений.

В брачный сезон вокруг самки собирается много самцов, и жестко пиздят друг друга ядовитыми шпорами. Хорошо, что Шоу хоть о яде не знал, а то б ёбнулся от счастья, и решил, что утконос - змея. В итоге утконос с видом завоевателя прет на самку, а она возмущается:
- Ну щас бля, ёбарь-террорист. А поухаживать?
Ныряет в воду, и плывет, вызывающе крутя хвостом.

- Да не умею я, - отмазывается самец, - Ну давай тебе лапу сломаю или за хвост что ли схвачу.
Цепляется за хвост утконосихи, и так они плавают по кругу, потом самка плюет:
- Хули от тебя толку? Ладно, горе, иди, дам уж.
Получив желаемое, самец быстро сваливает, поскольку заниматься семьей ему тоже неохота.
- Чо за мужик пошел? - вздыхает утконосиха, роет нору, несет там яйца в одиночестве, и затыкает вход собственным хвостом. От врагов и мужика своего, буде этот подлец решит вернуться. Но он не возвращается, а где-то хватает за хвост совсем другую самку.

Так что утконос такой странный, потому что его открыли британские ученые. С тех пор они делают исключительно ебанутые открытия.

В 1792 году английский зоолог Джордж Шоу путешествовал по Австралии, и заметил странного зверька, сидящего на муравейнике.
— Какой заебатый муравьед! — воскликнул подслеповатый ученый.
— Я не муравьед, бля, — ответил зверек.
Шоу рассмотрел животное поближе:
— Ух ты! У тебя и клюв, и лапы, и иглы, и клоака. Крыльев только не хватает.
— А еще я хрюкаю, — скромно похвасталось существо.
— Так ты кто: птица или зверь?
— Да хуй знает, — разумно рассудило животное. — Я не разбираюсь в зоологии, у меня лапки. Но вот ты точно не ученый, а малокомпетентный хуеплёт.
— Ну и ехидная же ты падла! — обиделся Шоу, и назло назвал ехидну ехидной. В честь змеи и характера.

Ехидна действительно асоциальная тварь с мудаковатым характером. Типа волк-одиночка, но не волк. Не живет в стае, не создает пар. У ехидны нет дома — ни норы, ни гнезда. Да что там, даже охотничьих угодий нет. Пиздюхает по Австралии туда-сюда, жрет чо попало, спит, где попало — такой бомж животного мира. И причем такой параноик, что от всех скрывается. В общем-то, она никому нахуй не нужна, вроде Неуловимого Джо: люди на нее не охотятся, потому что шкура бесполезная, а мясо поганое, звери охотятся, но предпочитают все же другую дичь, эта слишком колючая. Но ехидна, блядь, упорото прячется. А когда встречаются две ехидны, они друг другу не нравятся.

— Бляяяя. Неужели я тоже такая страшная? — говорит одна ехидна, увидев другую. — Ну пиздец какой-то остоебический.
— Иди на хуй, короче, — отвечает другая.
И расходятся, делая вид, что не родственники.

Поскольку размножаться все же надо, у ехидны есть брачный сезон. Но и там она проявляет бесконечную херовость нрава. Особенно говенный характер у самок. Я так думаю, зоолог Шоу встретил именно самку.
Общеизвестно: баба с мерзким характером за мужиками не бегает. Поэтому мужики бегают за ней. В брачный сезон самка включает ехидновый парфюм, и упоительно воняет мускусом. Самцы сбегаются и намекают, что неплохо бы потрахаться.

— Ну щас, — ухмыляется самка. — А побегать за мной?
Вот идет она кормиться, а за ней — хвост мужиков. Так и ходят несколько дней, паровозиком. Вот тут, если самки встречаются, они довольны:
— Привет, подруга! Ну чо, сколько у тебя?
— Да вроде семь.
— Ха! У меня десять!
— Ну удачи, хуле!
Потом самцы устают и намекают, что пора бы уже и секс.
— Да вот еще, — говорит самка. — Развлекайте меня.
— Как? — недоумевают самцы. — У нас лапки.
— Ну спляшите, что ли. Или землю копайте.
— Так плясать или копать?
— Одновременно, блядь.

Самка усаживается, а самцы ходят вокруг нее хороводом, одновременно копая землю. В итоге выкапывают траншею, и сами же в нее проваливаются.
— Теперь боритесь, — королевствует самка. — Сражайтесь за мою любовь!
Бедные мужики, которые уже заебались ухаживать, старательно пыхтят, выпихивая друг друга из траншеи. Ясное дело, побеждает самый жирный: ни у кого нет сил его выпихнуть. Остальные сваливают, матерясь, в поисках другой бабы, а толстяк получает награду.

Бывает, что за самкой ухаживает только один самец. Но ему все равно приходится проделывать все ритуалы: ходить хвостом и копать землю.
— Дорогая, нахер мне траншея, если из нее выпихивать некого? — уговаривает он. — Давай просто трахнемся.
— Ну, блядь, конечно, — упорствует самка. — Может, тебе еще и борща сварить? Копай давай, соблюдай традиции.

И бедный мужик копает. Потом посидит там, посидит, никто его не выпихивает, только тогда самка снисходит.
Потом самка тут же посылает самца нахуй, сообщает, что она сильная, независимая женщина. Через какое-то время несет яйцо, гордясь своей оригинальностью: все звери рожают, а она — вот.

В общем, премерзкие зверюшки, одно слово — ехидны.

Панду любят все. Во-первых, она внешне умилительная, похожа на плюшевого мишку, и даже самые прожженные мудаки при виде панды ощущают забытую детскую радость. Невозможно не тащиться от этого зверя. Во-вторых, детеныши панды охуительно добродушные: такие веселые толстожопые шарики, которые всегда хотят общаться. В-третьих, панда умеет сидеть, как человек, и вообще принимает уморительные позы. Ну, и она почти вегетарианец, людям это нравится.

То есть, панда формально хищник, и животный белок ей нужен, но на самом деле она жрет почти один бамбук. В день взрослой панде надо 30 кило бамбука. А панда все делает медленно, она вообще неебически ленивая. И вот сидит панда в бамбуковом лесу, и с флегматичным еблищем целый день нажирает эти необходимые 30 кг. Панде всё лень. И даже размножаться. Они трахаются раз в два года, и выращивают только по одному детенышу.

Когда китайцы упрекают в этом панд, звери отвечают:
— Вы блядь на себя посмотрите, до чего дошли. Должен же хоть кто-то в Китае следить за контрацепцией?

В Китае шкура панды охуительно дорогая. А если браконьера поймают, то смертная казнь или пожизненное заключение. Но панды не особо надеются на китайскую юстицию, поэтому стараются браконьерам на глаза не показываться.

Европейские натуралисты и вообще узнали о существовании китайской панды только в конце XIX века, потому что пандам было некогда выходить из бамбуковых лесов для знакомства со всякими учеными пипидастрами. Тут же как: выйдешь, из тебя сразу чучело сделают, и повезут изучать. Вот панды, блядь, и сидели, жрали бамбук потихоньку. Но в конце концов европейцы их нашли, поймали и повезли размножаться в неволе.

— Да ёб же вашу мать, — сказали панды. — Сами размножайтесь. Нам и на родине-то не очень хочется.
В зоопарках они живут, но рожать не любят. И вообще, панд очень мало.

Панда в Китае — весьма важное для дипломатии животное. Китайские императоры или вожди если с кем хотели дружить, то сразу дарили панду.
— И чо нам с ней делать? — охуевали дипломаты дружественных стран.
— Да нас ебёт, что ли, — мудро и по-конфуциански отвечали китайцы. — Собирайте бамбук и кормите.

Впервые панда в дипломатических целях была подарена японскому монарху в VII веке. Вручила ее императрица У Цзэтянь, та самая, с тычинками.
— Ну хорошо, хоть не тычинки, а всего лишь панда, — вздохнул японец, и пошел кормить животное бамбуком.

С тех пор китайцы кого хотели порадовать, тем тащили панд. В середине XX века они просто завалили пандами США. Но что-то пошло не так, и особой дружбы не получилось. Китайцы обиделись, решили, что нехуй раздавать национальное богатство, и теперь сдают панд в аренду за миллион долларов в год.

Но в 2005 году китайцы хотели облагодетельствовать Тайвань и подарить двух панд.
— Идите на хуй, — сурово ответил тогдашний президент Тайваня. — У нас маленький, но гордый остров, а ваши панды сожрут весь наш бамбук.

Шутки шутками, а китайцы сумели увеличить численность популяции панд. До 2016 года они считались исчезающим видом, а щас уже только уязвимым. Смертная казнь, знаете ли, на многих неплохо действует. А в китайских сафари-парках пандам очень хорошо. Они там такие толстые и довольные.

Медоед - кто тут просил?
В 1996 году в ЮАР эколог Брайан Джонс спас молодого медоеда, небольшое милое животное, похожее на барсука, и поместил его в Реабилитационный центр диких животных Мохолохоло. Назвали зверька Стоффл.
— Ну блядь, охуеть теперь, — сказал медоед, который позволил спасти себя только потому что желал приключений.

Оклемавшись, Стоффл начал с того, что угондонил на территории центра всех кроликов, молодых оленей и степного орла. Орел пытался сопротивляться, но медоеду было похуй на его мнение. Размявшись, он отправился на кухню, где работал персонал.
— Ну чо, бляди, не ждали? — радостно оскалился Стоффл, и принялся гонять людей по кухне.

Персонал весь был из местных, так что проявил редкостное благоразумие, просто съебавшись с дикими воплями, и не пытаясь ловить медоеда.
— Трусы хуевы, — вздохнул зверек. — Дорогие африканские боги, как же мне скучно…
Он сожрал и покусал все припасы, спокойно открыл холодильник, выбрал все самое вкусное, и ушел, еле волоча набитое брюхо. На пути ему встретился доктор Джонс.

— И чо мне теперь с тобой делать? — задумчиво спросил ученый.
— Да мне похуй, — лениво заметил Стоффл, питавший некоторое уважение к спасителю. — Давай подеремся? Спорим, я тебя отпизжу?
— Нет уж, — отказался эколог. — На волю я тебя выпустить не могу, ты не адаптирован к дикой природе.
— Да неужели, бля? — заржал медоед.
— Да, я сделаю тебе отдельный загон.
— Ну не говори потом, что я не предупреждал, — ухмыльнулся Стоффл.

Его поместили в загон, с деревьями и травой. Медоед просидел там пару часиков, но только потому что выбирал: кого ему уебать следующим. В этот раз не повезло львам. Стоффл залез на дерево, и с диким воплем:
— А, бля, сука, пиздец вам, рыжие! — десантировался на несчастных хищников.

Медоед устроил у львов кровавую мясорубку, но в конце концов был ранен, и его поместили в лазарет. Выписавшись, он снова оказался в загоне, и тут же собрался ко львам, бурча:
— В прошлый раз не добил же мудаков…
— Мистер Джонс, мы вас пиздец, как умоляем именем свободы и демократии, — взмолились львы, — Избавьте нас от этого отмороженного уебана. Он же нам все лапы и морды расхуячил.
Львам усилили ограждение.

— Хули лапы марать, — рассудил медоед, снова съебался из загона, и отправился гонять шакалов, гиен и дикобразов.
— Ратуйте, бля! — орали звери, носясь по реабилитационному центру, а Стоффл победно хохотал.
Тогда эколог соорудил для него загон с высокими каменными стенами.
— Да опять похуй, — пожал плечами медоед, собрал камни со всей территории, сложил их в кучу, и по ней перемахнул за стену.

Выбравшись, он не стал мелочиться и отправился прямо в дом к Джонсу, по пути пожирая и пиздя всех, кого встречал.
— Ну говорил же, что мне похуй? — заявил Стоффл, ворвавшись в дом, и до усрачки напугав семью доктора. — Давай все же подеремся?

Медоед был отмороженный, а доктор упорный. Он приказал очистить загон от камней. Тогда Стоффл накатал комья из грязи, высушил их на солнце, снова сложил горку, и отправился по ней пиздить дрожащих от ужаса львов. Джонс упорото закрывал Стоффла, а тот так же упорото сбегал, используя все средства: забытые грабли, ветки. Научился открывать засов, делать подкоп…

Но самое интересное, что все люди страшно полюбили Стоффла за эти выебоны, так он там и живет, стращая всех подряд и пожирая все, что видит.

Медоед — самый главный похуист и отморозок в животном мире. У него нереально толстая шкура, которую даже стрела пробить не может, чо уж говорить о зубах и когтях других зверей. Медоеды, ясное дело, любят мед, и ходят за птичкой медоуказчиком, которая находит гнезда диких пчел и зовет подельника свистом. Птичке выгодно: она после медоеда дожирает оставшиеся пчелиные личинки.

— Ты вообще опизденел, Винни-Пух ебаный? — удивляются черные африканские пчелы, когда медоед засовывает в их гнездо счастливую харю. — Мы ж ядовитые.
— А мне похуй, — говорит медоед.

И действительно, у него иммунитет к большинству природных ядов. Полежит, оклемается, и все. Чо уж там, медоед способен угондонить любую змею. Охуев от наглого нападения, змея, конечно, кусает упоротого зверька.
— Уй, бля, помираю! — взвизгивает медоед, и действительно падает, бьется в конвульсиях, затем замирает.
— Фуууу, пронесло, — вздыхает змея.
Но через пару часиков организм справляется с отравлением, медоед вскакивает, и с воплем:
— Ага! Лихо я тебя наебал? — бежит дожирать змею.

Вообще, медоеды жрут все: фрукты, овощи, птичек, рыбок, змей, маленьких крокодилов, домашний скот, мед, насекомых, падаль. И умеют тоже все: лазать по деревьям, прыгать, бегать, плавать, с дикой скоростью рыть глубокие норы в твердой земле. А еще медоеды изворотливые, потому что у них свободная шкура, и они могут перемещаться внутри себя. Челюсти у них такие, что перегрызают к хуям любые кости. Мало того: они еще умеют вонять, как скунсы. И если сцепляются с хищником, для начала лишают его обоняния своим секретом.

Плюс ко всему, эти твари нереально умные. У них нет схемы охоты, они всегда действуют по обстоятельствам и вдохновению. Если добыча намного крупнее медоеда, и это самец, медоед культурно отрывает ему яйца, и, насвистывая, ждет, когда тот истечет кровью.

Короче, это «Чужие» животного мира. Врагов у медоедов нет, это они всем враги. Ни львы, ни леопарды не хотят связываться с похуистом, который способен выйти против десятка зверей сразу. Медоед страшно обижается, что с ним никто не хочет драться, и когда ему скучно, идет сам пиздить всех подряд.

Рак-богомол — это медоед подводного мира, отморозок, распиздяй и похуист. Он нереально красивый, раскрашен во все цвета радуги. А еще у него самый широкий визуальный спектр: он воспринимает инфракрасные и ультрафиолетовые лучи, и видит в 4 раза больше цветов, чем человек.
Этот рак никого не боится, потому что сильнее всех, у него клешни защелкиваются, как арбалет. Когда надо въебать, рак-богомол отпускает защелку. Скорость удара его клешни — 80 км/ч, а сила в 2500 раз превышает вес самого рака.

Мало того, при этом еще и создается ударная волна высокой температуры. Короче, когда рак-богомол бьет по раковине моллюска, тот просто взрывается.
В среднем его длина 10 см, но я всегда говорю: размер не имеет значения, главное — темперамент.

А темперамент у рака-богомола неебический. К тому же, он психопат-социопат. Его все бесят и раздражают. Вот сидит он где-нибудь в расщелине под водой, хочет жрать, выползает на охоту. Но там шарятся и плавают всякие твари, и ему мешают.
— Аааа, суки, ненавижу! — тут же взрывается рак-богомол, и начинает хуячить клешнями направо и налево.

А учитывая, что за секунду он может ударить около 500 раз, вокруг рака-богомола образуется куча трупов. Мертвая зона.
— Тьфу ты, блядь, хоть немного потише стало, — вздыхает рак-богомол, жрет и снова уползает в нору.

Он вообще был бы очень мирный, если бы окружающие не бесили. Я его где-то понимаю.

Друг друга раки-богомолы тоже раздражают. В брачный период самцы всячески сражаются за самку. При их возможностях битва получается эпическая, и насмерть — все фильмы и компьютерные игры нервно курят в стороне. Раки хуячат друг друга с космической скоростью, картинно отправляют в противника ударные волны — волшебники, короче. Запиздив соперника, победитель страстно трахает самку. Но и она тоже вскоре начинает раздражать.

— Подвинься, ты мне мешаешь, — говорит самец.
— Да иди ты на хуй, это ты мне мешаешь, — отвечает самка, которая тоже злобная и темпераментная.
— Заебала ты, истеричка, я с тобой разведусь, — обещает рак-богомол.
— Это я с тобой разведусь, — вспыхивает жена.
— Тогда давай делить имущество.
Самка рака-богомола — дама не только нервная, но и продуманная.
— В первую очередь разделим детей, — сообщает она. — Если хотел, чтоб я их одна растила, хуй ты угадал.

И откладывает две кучки яиц: себе и мужику.
— Блядь, ну и бабы пошли, феминистки херовы, — обижается самец.
Но добросовестно выращивает потомство, вздыхая о своей горькой судьбе. Хотя бывает, раки-богомолы живут семьей: мужик добывает еду, пиздя всех вокруг, а баба воспитывает детей.

Если вы сошли с ума, и решили завести рака-богомола, то аквариум должен быть пластиковый. Стеклянный, любой толщины, это уебище тут же расхуячит. К тому же гладить его не рекомендуется — ну, если пальцы вам дороги, как память.

Когда появится сумасшедший ученый, который сумеет скрестить рака-богомола с медоедом, он легко захватит мир. Это ж только представить: бегают по Земле отморозки с неограниченными возможностями, которые ненавидят всех, а кого-нибудь угондонить им самое большое счастье.

Поэтому помните: где-то в мире уже задумался сумасшедший ученый. Цените жизнь, творите добро, блядь.