Образование Руси - Державы восточных славян (ч.7)

И вот перед нами три варианта сходного этнонима: свеоны Тацита, Suehans и Suetidi Иордана, причем первых отделяет разрыв почти в 500 лет, а последние упоминаются одновременно, но представляют явно две разных этнических общности. Посему никоим образом нельзя связать Свеонов Тацита со Светидами Иордана и тем более со свеями. В IX-XII вв. всего лишь на латинский манер европейские авторы свеев стали называть свеонами, поэтому нам не известно как именно себя назвали послы. Нам лишь известно, что представителями интересов государства «народа Рос» и при дворе византийского императора Феофила, и при дворе германского императора Людовика оказались посланцы, принадлежащие к «народности шведской».

Но это еще не указывает на скандинавское происхождение названия «рода русского». Дело в том, что контакты как раз между Людовиком Благочестивым и королями свеев функционировали в период с 829 года в связи с пожеланием короля свеев ознакомиться с христианским учением. Поскольку святитель Ансгар (801-865) уже проповедовал христианство королю данов Харальду Клаку, то он показался подходящей фигурой выступить христианским миссионером и перед королем свеев. Ансгар прибыл в Бирку и находился там в период 829-831 гг., а в 831 г. он вернулся домой и получил архиепископство в Гамбурге. Примерно в 851-853 гг. Ансгар второй раз посетил Бирку также с миссионерской целью, поскольку христианство плохо приживалось у язычников-свеев. Житие Ансгара было составлено его преемником, архиепископом Римбертом в 865-876 гг.
Итак, в начале 830-х годов между Людовиком Благочестивым и королем свеев были установлены вполне легальные отношения, а в конце 830-х годов (точнее – 839 г.) при дворе Людовика появляются люди, родовое имя которых сходно со свейским, но они прибыли в составе совершенно другого посольства, с другой стороны и с другими целями. Вполне естественно, Людовик Благочестивый заподозрил неладное, что «свеоны» могут быть шпионами викингов: время было такое, что заговоров и нападений можно было ждать с любой стороны, к тому же то были годы первых крупных коварных нападений норманнов на Францию. К тому же сам конунг не контролировал «своих» викингов, когда, к примеру, благочестивый Ансгар плыл из Хедебю в Бирку, чтобы обратить свеев в христианство, «повстречались ему пираты-викинги», ограбившие миссионера и его спутников. Но именно тот факт, что у истории не вышло никакого продолжения, говорит в пользу того, что Людовик убедился в дружественных намерениях послов. Видимо первоначально он заподозрил, что конунг свеев отправил в Константинополь тайное посольство (к примеру с пожеланием принять ортодоксальное христианство), но затем получил подтверждение, что никакого посольства свеев в Византию не было отправлено, и отпустил послов народа рос с миром.
Однако в погребении на территории Швеции была найдена монета Феофила, которая будто бы подтверждает, что хотя бы один из послов свеев все же был отправлен в Константинополь. Именно так толкуется монета Феофила из раскопа в Бирке; ранние клады дирхемов на территории Швеции; археологические следы скандинавов на территории Северо-Запада Руси.
Почему надо предполагать, что упомянутая монета была принесена и закопана послом-свеем? Какие есть для этого основания? Одно единственное: скандинавоцентристский взгляд на события того времени. Безусловно, монета принадлежала свею, но нам невозможно установить как она попала к нему. В составе упомянутой экспедиции Ансгара в Бирку были торговые караваны, т.е. торговые люди из Франкской державы отправлялись в Бирку в период правления императора Феофила. Это один из путей, каким туда могли попасть монеты, в том числе и византийские. Не говоря уже о том, что Бирка была торговым центром, в который деньги могли стекаться разными путями и через разных лиц, в том числе, и из Восточной Европы. Так что монета вовсе могла не через руки послов попасть на север. Возможно, захороненный свей был некогда на службе кагана «народа Рос», и на старости лет вернулся на кровную родину, а может этот свей вовсе не был в Константинополе, а всего лишь каким-то образом получил эту монету от того свея который был послом кагана русов. Вариантов как видим множество и они не в пользу норманистов. Предположение о том, что представители короля свеев в 839 г. оказались в Константинополе, откуда попали к Людовику Благочестивому – совершенно дикорастущая фантазия, поскольку «народ Рос» отправил своих послов в Византию в то время когда скандинавы никаких посольств в Царьград не отправляли. Ведь именно в те же годы представители Людовика Благочестивого – миссионеры и хронисты – бывали с визитами у королей свеев, описывали в своих трудах как обстановку, царившую в Бирке, так и наиболее значительные события из жизни конунгов и общества. И ни один из них впоследствии не упомянул о таком грандиозном мероприятии, как посольство из Бирки или любого другого города Скандинавии в Константинополь. Они не были об этом информированы?
Да, если бы подобное мероприятие удалось осуществить, то об этом рассказывали бы из поколения в поколение. Адам Бременский использовал житие Ансгара, а также другие хроники, отмечавшие наиболее значительные сведения из жизни правителей Скандинавского полуострова, и ни слова не нашел о великом посольстве короля свеев (или русов) в Константинополь. Его информатором был король данов Свен Эстридссон, связанный многочисленными узами родства со свейскими королями. Как о значительном событии рассказал король Свен о браке дочери короля Олофа Шётконунга Ингигерды с Ярославом Мудрым. Если бы не его рассказ, мы не знали бы об этой женитьбе, поскольку летописи не придали значения деталям и сообщили только о рождении первенца у Ярослава. Но для небольших государств подобный факт был замечателен: вот, дескать, и с нами великие государи знались и наших невест тоже сватали. А тут «забыли» такое событие, как посольство из Скандинавии в Константинополь!

На не скандинавское происхождение «народа Рос» указывают и другие факты. В IX-XI вв. на южном побережье Северного моря, область между устьями Эльбы и Сены подвергалась многочисленным локальным вторжениям викингов. Время от времени во Фрисландии, а затем и на территории Франкской империи возникали норманнские владения, а с 911 г. под властью Роллона в Нормандии образовалось нормандское герцогство. Подобного же рода образования, как мы узнаем об этом из сообщения Римберта о Курляндии, могли появляться и на юге балтийского побережья. Они, однако, не бывали устойчивыми и длительными. Лишь от соотношения военной мощи зависело, удавалось ли порою скандинавам где-либо создать собственные временные владения, в союзе с местной племенной аристократией подчинить местное население и заложить начатки государственной организации или же они должны были принять уже существующие формы государственной власти. Поэтому и нет каких бы то ни было указаний и на то, что скандинавы занимали сколько-нибудь заметное военно-политическое положение в славянских государствах. Не может быть и речи о том, что викинги были основателями славянских государств Центральной и Восточной Европы, как это утверждалось в прошлом, прежде всего в германской науке, чаще всего с прямолинейно-националистическими целями. Местные феодальные общества прошли уже достаточно долгий путь в своем собственном развитии, внутренняя классовая дифференциация и процесс образования государственности ко времени появления викингов в этих землях находились в стадии становления. К тому же викинги были немногочисленны, не слишком знакомы с местной системой отношений и, следовательно, не могли стать организующим началом. Активным элементом они становились лишь в тех случаях, когда включались в уже существующую общественную структуру, действовали в ее рамках. Так было и в Нормандии и в Англии. Но когда речь заходит о славянских землях, то есть варварских для европейцев, то исследователи либо делают совершенно противоположные выводы или просто оставляют вопрос не решенным. Наука располагает археологическими подтверждениями существования скандинавских поселений в славянских землях. Соляные источники Среднего Поморья и устья реки Парсенты, освоенные славянами, превратили этот район в богатую торговую приморскую область, также притягивавшую скандинавских воинов и купцов. Крупнейшее скандинавское поселение возникло здесь на рубеже VIII-IX вв. близ Свелюбья. Другие, подобные этому, появились в устье реки Пене возле нынешнего местечка Менцлин недалеко от Анклама, в Ральсвике на о. Рюген, в низовьях реки Варнов и в восточном Гольштейне у Ольденбурга. И вот здесь перед исследователями почему-то встает вопрос, ответ на который для них еще почему-то не вполне ясен. В некоторых из названных мест уже в VII-VIII вв. возникли славянские городища, часть из них – резиденции племенных князей. Не находились ли скандинавы, оставившие следы в отмеченных поселениях, в договорных отношениях со славянскими князьями, заключив договор («ряд»), чтобы войти в состав княжеской дружины в качестве воинов либо же поселиться при княжеском дворе в качестве купцов или ремесленников? А почему бы и нет, подобно наемникам – ландскнехтам, придворным и слугам позднего средневековья, эти викинги вполне могли служить, утверждая господство и власть своих славянских сюзеренов. Ведь позднее, в XI-XII вв., подобные отношения сохраняются в ободритском княжеском доме (в Мекленбурге и Любеке). Какую роль это лишенное корней бродячее воинство играло на службе у разных государей, отчетливо показывает судьба одного из благородных искателей приключений, саксонца Вихмана. В 50-е гг. X в. он служил датчанам, позднее вместе с вильцами-лютичами боролся против польского князя Мешко и, в конце концов, пал в борьбе горожан поморского Волина против Мешко. Чем не пример? Неужели викинги не могли служить славянам как этот саксонец? Ответ очевиден, но официальная наука не желает его признавать, несмотря на то, что и сами скандинавы сохранили память о своей службе славянским князьям. Так «Сага о Йомсвикингах», повествующая о руководимой Пальнатоки колонии викингов в земле славян-вендов. Эти викинги в качестве наемного войска были поселены польским королем, вероятнее всего Болеславом Храбрым (в саге называемом Бурислав), «потому, что он (Пальнатоки) защищал его (Болеслава) землю и державу». Существование чежеземных военных поселений на службе славянских князей подтверждены документально, так известно, что в Средней Польше, в Лютомерске под Лодзью осела такая группа чужеземных воинов неизвестного происхождения на службе польского короля.
Скандинавы, принятые на службу славянскими князьями в качестве дружинников, быстро ассимилировались, растворяясь в формирующемся классовом обществе ранних славянских государств (Вендской державе, Польше, Руси). Тем викингам, которые сопротивлялись ассимиляции, славяне не позволяли долго засиживаться на своей земле. Однако на место изгнанных или ассимилированных викингов приходили другие.
Важно отметить, что скандинавы-викинги не передали народу или стране, где они обосновались, своего самонаименования. Название Нормандии, происходящее от «норманнов», дано было не скандинавами, пришельцами, а коренным населением края. В истории с пришедшими варягами мы наблюдаем совершенно противоположную ситуацию.
«Бертинские анналы», именуют главу государства «народа… Рос» Каганом. Как полагают норманисты, это скандинавское имя Хакон. Однако взгляните на написание: Chacanus – из «Бертинских аннал» и Hakon – имя Хакон по-скандинавски. Разница очевидна. Таким образом, нет оснований сомневаться, что в «Бертинских анналах» имеется в виду титул, чуждый норманнам-викингам, а не имя. Каган – термин, несомненно, тюркского происхождения, уводящий в аваро-хазарско-болгарский