▪ Почему полезна конспирология?

Пару лет назад уже писал о теориях заговора, потом, почти через год в определенной мере возвращался к вопросу, но в ходе одной дискуссии задумался о другой составляющей вопроса – почему люди верят в те или иные теории заговора?

Решил поискать материалы, кои не принимал во внимание прежде. В исследовании голландцев обнаружилось, что чувство контроля уменьшает склонность к конспирологии, тогда как отсутствие контроля повышает. Один английский ученый полагает корни в особенности нашего сознания придумывать связи и патерны. Дальше срабатывают следующие когнитивные искажения: ошибка подтверждения (мы ищем подтверждение нашим воззрениям, а не то, что противоречит им), полагание, что у значимых событий должны быть большие (а не какие-то ничтожные или тем паче случайные) причины. Другой английский профессор полагает, что причина в том, как некоторые интерпретируют и реагируют на имеющуюся информацию. Далее он по сути распространяет эффект Даннинга-Крюгера, не упоминая последний, на обсуждаемую ситуацию: мол, легковерный не понимает, что он легковерен, а закостенелый не допускает иных толкований или значимости новой, не учитывавшейся им раньше информации.

Практически вышеупомянутые исследователи предлагали перепевы обнаруженного Томасом Гиловичем достаточно давно. Что с одной стороны придает вес их статьям, т.к. Гилович – один из самых крупных психологов за последние лет 40, с другой, возвращает нас в 1991 год, когда вышла книга Гиловича.

Поскольку меня интересовал не политический аспект теорий заговора, как два года назад, а скорее эпистемологический, то я перечитал статью Санстейна и Вермюля (30 страниц качественного анализа). Однако и там не нашел ответов, кои искал.

Итак, люди верят во всякие странные вещи (статистику по взглядам американских избирателей в 2013 году можно найти здесь). Но почему они верят в одни странные вещи в большем проценте случаев, чем в другом?

Думается, что люди верят в странные вещи, когда вопрос кажется им важным или интересным, но их личных знаний не хватает для отсечения подтвержденных данных от неподтвержденных. Одновременно поверхностность понимания обсуждаемой темы не позволяет им сформулировать правильные вопросы и определить критерии фальсифицируемости гипотезы.

Если Вы, дорогой читатель, полагаете, что подавляющее большинство людей не знают, что такое фальсифицируемость, я не буду спорить. Да, Вы правы. Но в практической сфере, в том, в чем они разбираются, почти все люди могут предложить – и достаточно быстро предлагают! – контр-примеры, опровергающие некую концепцию. Именно к этому и сводится фальсифицируемость.

Представим себе комнату, полную специалистов по строительству и разрушению высотных зданий, инженеров с глубокими знаниями о сопротивлении материалов. Какие шансы убедить эту публику в том, что 11 сентября ВТЦ взорвался из-за спрятанной в зданиях взрывчатке, а не благодаря керосину в баках врезавшихся в небоскребы Боингов? Затрудняетесь ответить, да?
Давайте я чуть видоизменю задачу: будет их убедить легче, чем тех, кто никогда не изучал сопромат, физику взрывов и не знает, как строились небоскребы? Надеюсь, что при такой формулировке ответ будет однозначно отрицательным.

Теперь давайте попробуем определить, что же такое теория заговора и чем она отличается от остальных странных верований. Стандартное определение указывает на злокозненную группу, которая не хочет, чтобы ее планы и действия стали известны окружающим.

Позволю себе отметить несколько очевидных, но при этом крайне важных характеристик теории заговора. Первое, за происшедшим стоят люди, а не случайность, эволюция или Бог. Существование йети или инопланетян становится теорией заговора только в момент, когда мы добавляем правительство, “скрывающее правду от народа”.

Второе, группа, стоящая за конкретным заговором, достаточно сильна и могущественна, имеет в своем распоряжении достаточно ресурсов, чтобы скрыть свои деяния и отвлечь внимание масс, ложно обвинив кого-нибудь постороннего в своих преступлениях.
Третье, заговорщиков можно одолеть (в отличие от теории вероятности или Бога). Все верящие хоть в одну теорию заговора (Санстейн отмечает, что часто люди верят в несколько взаимоисключающих теорий) полагают, что обладают знанием – пусть и не они сами его обнаружили, а им помогли, – которые могут разрушить нехороший заговор.

Майкл Баркун в книге “A Culture of Conspiracy” упоминает три важных характеристики:

– ничего не происходит случайно;
– видимость только вводит в заблуждение;
– всё взаимосвязано.

Пусть и не совсем точно также определенные, но по сути это характеристики магического мышления. Или давайте переключимся в более привычный формат двух-процессной теории сознания: обнаружение связей там, где их нет, неприятие случайностей, – всё это характерно для иррациональной “системы 1” (или “слона”), тогда как логичная “система 2” (“наездник“) выполняет обслуживающие функции, не имея возможности обнаружить логические нестыковки и огрехи.

Но для того, чтобы “слон” завел нас в черти какие дебри необходимо, чтобы некое событие привлекло его внимание. Второе условие – недостаток знаний, чтобы “наездник” не мог помешать.

Если задуматься, то значительная часть теорий заговора строится вокруг действий правительства. Логично: ведь действия правительства касаются большинства из нас и в большой мере остаются непонятными нам.

Роберт Конквест, помимо прочего, предложил 3 закона политики. Третий закон гласит: “Самый простой способ объяснить поведение любой бюрократической структуры – предположить, что она контролируется кликой врагов”.

Тут дело не только в политических разногласиях, но и в том, что шансы привлечь наше внимание выше у тех действий, которые нам не нравятся. И тогда, когда мы не можем объяснить неприятные нам решения чиновников или политиков, мы можем обратиться к теориям заговора. Ибо последние предлагают простое и удобное объяснение, апелирующее в большей степени к нашей эмоциональной сфере (“вот ведь сволочи! поубивал бы предателей!”), чем к логике, способной найти ошибки в рассуждениях.

Бюрократические структуры не только обязаны следовать множеству инструкций и “партийной линии” нынешнего правительства, но в некоторой степени их действия определяются и личными пристрастиями конкретного чиновника. Обычно чем ниже должность в иерархии, тем в меньшей степени могут повлиять предпочтения самого чиновника. Если мы говорим о западных странах, разумеется.
Однако скрыть что-то надолго от внимания прессы и общества на Западе невозможно: через год-два-пять выйдут книги, разбирающие любое значимое решение, а появление статей в прессе, особенно не дружественной данному правительству, редко задерживается больше, чем на недели.

В современной Америке никакие действительно тайные операции невозможны, т.к. кто-то обязательно “сольёт” информацию прессе, анонимно или с надеждой на славу и последующую публикацию бестселлера.

Да, в прошлом такие операции и проекты имели место, как МК-Ультра и другие, но все же “tempora mutantur” и меняются и люди, и обстоятельства.
Потому в третьем тысячелетии чем больше человек читает книг и статей о функционировании правительства и принятии им решений, и о политике в современной Америке (все же главный враг в конспирологии – американское правительство), тем меньше шансов на то, что он поверит в заговор, о коем умалчивает пресса.

Возможно, в какой-то мере накопление знаний и изучение любого вопроса позволяют нам даже на уровне “слона” исправить значительную часть когнитивных искажений. Словно бы запрограммировать обсуждение данной темы с верной логикой и верными фактами. В случае спокойного изучения вопроса в течение значительного периода времени и минимизации включения эмоций во время обсуждения.

Соответственно в ситуации, когда эмоциональное вовлечение значительное и какая-то тема становится запретной для логического анализа, вероятность того, что человек склонится к теориям заговора, повышается.

Что означает более высокую склонность групп и культур, которые низко ценят знания и анализ, к разделению странных теорий (потому, как указывалось в работе Санстейна, часто разделяют не одну, а несколько теорий заговора). Множество примеров дают мусульмане. Особенно в тех сферах, где традиционный исламский дискурс исключает разные точки зрения – в вопросах правоты ислама или непогрешимости мусульман, априорной вины евреев, христиан и прочих “неверных”, неполноценности женщин, недоверия к науке и т.д.

Тем не менее не будем забывать, что человеческие знания ограничены, т.е. физик может плохо понимать иммунные реакции или что-нибудь еще в биологии, а биолог – особенности физики атмосферы или палеоклиматологии. Тратить время и силы на то, чтобы разбираться в каждом непонятном вопросе, соглашаются немногие, но и у них есть приоритеты, интересы и, наоборот, напрочь безразличные им темы. Одним словом, практически каждый из нас, обычных людей, имеет кажущуюся важной область, где знаний мало. Именно там мы и можем поддаться дешевому очарованию теории заговора.

Итак, теории заговора, как и вера в анти-научные концепции, показывают, в каких вопросах система информирования населения (обычно – школьное образование) не дает достаточно крепких знаний, соответствующих уровню интереса к оным вопросам.
Вторая польза – указание на слабость или неадекватность аргументации в определенных вопросах: только если пресса и официальные структуры не могут объяснить происходящее так, чтобы убедить подавляющее большинство слушателей, появляется шанс у теории заговора.
Ну, и третья польза – возможность изучить культурные особенности группы или целого общества через увеличительное стекло распространенных в ней/нем теорий заговора.

К сожалению, есть у меня нехорошее подозрение, что в обозримом будущем нам придется извлечением всех упомянутых польз. Иначе у нашей цивилизации будут серьезные проблемы.
____________________________
Источник: https://khvostik.wordpress.com