23 июн 2020 
Limit 
: 
Limit : Поле боя.
Предыдущие сказки здесь: Недеццкие сказки ))
из серии «Трое, которых пятеро»
СЕЙЧАС
– Ух ты! – изумленно захлопала глазами левая голова Горыныча. – А еще раз так можешь?
Привидение тяжело вздохнуло и снова прошло вековой дуб насквозь.
Средняя голова Горыныча сунулась было следом, стукнулась об дерево, ободрав кору, и затейливо выматерилась.
– Да как так-то? – изумилась голова и боднула дерево еще раз.
Раздалось очередное глухое "бумц" и на землю посыпались желуди.
– Чудо? – повернувшись к правой, а затем к левой головам, поинтересовалась средняя.
– В твоем случае, Горыныч, нет, – подал голос Кащей, продолжая точить трофейный клеймор.
– А что тогда?
– Долбоебизм, – равнодушно пожал плечами Кащей и, плюнув на точильный камень, продолжил править острие меча.
– Не чудо и не долбоебизм, – возразила Баба Яга. – Наследственное стремление коэффициента интеллекта к отрицательному значению.
– Кто Яге режим справочника включил? – притворно оглядываясь, поинтересовался Кащей.
– А чего не так? Человек не может связать между собой происходящие прямо на его глазах явления. О чем это говорит?
– Так я ж вроде не человек, – удивился Горыныч. – Или правила поменялись?
– Ой, – махнула рукой Яга. – Если я начну тебе объяснять, что имела в виду, сама запутаюсь. А у тебя внутричерепное давление поднимется.
– Не, ну ты попробуй. Интересно же.
– Интересно, как давление поднимается?
– Да ну тебя, – фыркнула средняя голова. – Про интеллект с кофиеце… коциефе… ну с этим самым, интересно.
– Давай я объясню, – перехватил инициативу Кащей. – За базовые характеристики, получаемые при рождении, отвечают гены родителей, которые смешиваются в определенном порядке...
– Не понял! – перебила средняя голова. – Это что ж, получается, у моих родителей еще и Гена какой-то есть? А он кто мне, брат? А он, как мы, зелёный?
– Сказали же, не Гена, а гены, – не то предположила, не то принялась объяснять правой голове левая. – Значит, их несколько.
– И чего, все они, как мы, зеленые? – ещё больше удивилась средняя. Немного подумала и предположила: – А может один, но трехголовый. Мы ж трехголовые? Трехголовые. А раз Гены – наш брат, то он один, но трехголовый, как и мы, должен быть?
Средняя голова немного помолчала, а потом вдруг всхлипнула:
– Жалко.
– Кого это тебе жалко? – хором спросили левая и правая.
– Нас жалко, – дрожащим голосом принялась объяснять средняя. – У нас где-то братик есть, а мы его даже не знаем.
– Ну, это если его рыцарь какой-нибудь не убил, – предположила правая. – Нас же рыцари не один раз пытались угрохать. Чем он хуже?
Средняя посмотрела на неё с отчаянием, а затем навзрыд запричитала:
– Брата рыцарь убил! А мы его и не видели даже. Узнать не успели, а его уже жизни лишили…
Кащей, наблюдающий за стремительным развитием абсурдного диалога Горыныча с самим собой, тихонько спросил у Яги:
– Слышь, старая, а ты уверена, что среди этих голов женской нет?
– С чего ты взял? – таким же шепотом ответила вопросом на вопрос Яга.
– Мне кажется, у средней ПМС.
– Да не, – отмахнулась Баба Яга. – Просто от рождения дурная.
Средняя продолжала причитать:
– Мало того, что родителей мы не видели, так еще и брата нас лишили. Эх, сирота мы сирота, сиротинушка…
– Я извиняюсь, – робко подало голос привидение, – так вы мне поможете?
ПАРУ МЕСЯЦЕВ НАЗАД
– Чудак человек, – пожал плечами Миша Импасибл, глядя на Холейхарда Высочайшего, отщипывающего виноградину от кисти, лежащей на блюде с фруктами. – Я ему, главное дело, предлагаю, что называется, сбычу целей, достижение мечт, а он спрашивает, кто я такой.
Холейхард положил виноградину в рот и с любопытством посмотрел на молодого хама. Какие цели преследует рыцарь, Холейхард знал и без его откровений. Шпионить в инквизиции умели. Сеть соглядатаев работала на совесть. Но Высочайшему было интересно сравнить, что расскажет о себе человек, с тем, что узнают о нем соглядатаи. В идеале, конечно, в подвал его – сам расскажет обо всём. Но не сейчас. Сначала послушать, что он предлагает.
– Естественно. Я же должен понимать, с кем имею дело.
– Рыцарь я, – Миша. Фамилию только недавно присвоили мне, – Импасибл.
– И что же ты предлагаешь, Миша Импасибл?
– Ты, я слышал, давно экспансию планируешь в Тридевятое царство. Могу помочь.
– Чем? Ты ж рыцарь в первом поколении. Ни войска у тебя, ни авторитета. Изабелла тебя, как мне докладывали, чисто из жалости в рыцари посвятила, за то, что души в ней не чаешь. Так и сказала, что руки у тебя не из того места растут, мозги не растут вообще, а до возраста, в котором причиндал расти начинает, ты, скорее всего, без мозгов и с руками не из того места, сам не дорастешь.
– Ой, да чихать я хотел фигурными скобками на то, что она там говорила, – отмахнулся рыцарь. – Прошел слушок, что твой передовой отряд недавно разметали всего трое, как бы это сказать… персонажей.
– Данные разнятся, и единственный выживший путается в показаниях даже будучи в допросной комнате. И по его словам, их было то пятеро, то трое, – кивнул, удивившись осведомленности рыцаря, Холейхард. – Но меня удивляет не то, что ты об этом знаешь, а твоя реакция на мои слова об Изабелле. Насколько мне докладывали, ты влюблен в нее и мечтаешь совершить подвиг, чтобы оправдать дарованное рыцарство, обратив на себя внимание её величества.
– Ну, передумал. Подходит такое объяснение?
– Допустим, – задумчиво проговорил Высочайший. – Но, скажи-ка мне, юноша, хотя бы в общих чертах, почему ты уверен в том, что я заинтересуюсь твоим предложением?
– Ты уже заинтересован, потому что до сих пор разговариваешь со мной и не одергиваешь, когда обращаюсь к тебе на ты. Да и в подвалы меня тянуть никто не спешит, – Миша развел руками, притворно оглядываясь в поисках тех, кто должен скрутить его и увести в пыточные комнаты. – И из этого можно делать вывод, что своих вариантов достижения цели у тебя нет. По крайней мере, таких, которые бы тебя устраивали. Так?
Импасибл уставился на Высочайшего, ожидая ответа. И Холейхард, немного помолчав, кивнул.
– В целом, наши цели схожи, – заверил инквизитора рыцарь. – Только ты нашел благовидный предлог, а я тупо хочу отомстить.
– Ну, что ж излагай, – кивнул Холейхард.
– Нужно внести коррективы в историю одного рыцаря, – заговорщицки начал Импасибл.
– Звучит заманчиво, однако есть вопрос, ответ на который так и не прозвучал, – перебирая четки, сообщил Холейхард Высочайший, когда Миша изложил свой план.
Рыцарь приподнял брови, предлагая задать вопрос. Высочайший пожевал губу, раздумывая, и спросил:
– Какую цель преследуешь ты?
– Я же сказал: месть, – ухмыляясь, сообщил Импасибл, – в причины которой, уж извини, я никого посвящать не планирую. Это личное.
– Хм, – четки в руках Высочайшего замерли на несколько мгновений, а затем бусины вновь принялись скользить по шнуру. – Допустим.
– Ты, не переживай, я лицо заинтересованное, – заверил Миша Импасибл. – Возможно, даже больше, чем ты. Поэтому всё от меня зависящее сделаю. Главное, чтобы твои войска, как в прошлый раз, не оплошали.
– Не оплошают, – заверил Холейхард. – Если ты сделаешь всё так, как обещаешь.
– Ну и чудесно, – рыцарь встал, бесцеремонно взял яблоко из блюда с фруктами и направился к двери. – Не прощаемся. Примета плохая.
– Каков наглец, – пробормотал инквизитор, когда рыцарь скрылся за дверью. – Мстить он собрался.
Признаться, мотив рыцаря слегка озадачил Высочайшего. Ведь, по словам шпионов, которые, Холейхард был уверен, не зря ели свой хлеб, единственное, чем жил этот парень, страсть к королеве Изабелле. Он, дурачок, даже драки в кабаках затевал во славу её имени. А потом, в Тридевятое царство прогулялся и вот тебе на – абсолютно иные приоритеты. Плевать, говорит, на Изабеллу. Месть его интересует. Что же там произошло-то, в лесах тридевятого?
А план хорош. Эта сатанинская троица – единственное, что удерживало Холейхарда от вторжения. И если Импасибл, как и обещает, уберет их с пути, Высочайший сможет нести свет веры и в эти земли.
МЕСЯЦ НАЗАД
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался рыцарь с торчащим из болотной жижи горбом Горыныча.
Левая голова вынырнула из воды, отфыркиваясь, оглядела берег и, наткнувшись глазами на рыцаря, радостно проурчала.
– О! Привет!
– Ты с кем там здороваешься, – поинтересовалась, вынырнувшая вслед за ней правая, тоже повертела головой и уставилась на рыцаря. – О! Бомбист! Выжил?
Затем вынырнула средняя и, нависнув над Мишей, не здороваясь, поинтересовалась сразу несколькими вещами:
– Как рука? За добавкой пришел? А чего без лат?
– Без лат – это зря, – подхватила левая. – Так хоть какая-то защита была бы, а теперь, без шансов.
– Так чего, – спросила средняя голова, поворачиваясь к правой, – сразу голову ему откусывать?
– Яга говорит, что сразу людей жрать – мойва.
– Не мойва, а моветон, – поправила левая. – Она говорит, что людей вообще жрать моветон.
– Ну, не всех же не жрать! – возмутилась правая. – У некоторых прямо на лице написано «сожри меня, пожалуйста». Правда?
Рыцарь не стал отвечать на вопрос, который, скорее, был утверждением, а вместо этого смущенно, но без тени страха, сообщил:
– Да я, в общем-то, извиниться пришел.
Левая и правая головы опешили, а средняя, поглядев сначала на одну, хапающую пастью воздух, затем на вторую, замершую с отвисшей челюстью, спасла положение, предложив:
– Ну, извиняйся, что ль.
– Прошу прощения за то, что посмел подвергнуть сомнению неуязвимость такого неотразимо-красивого, восхитительно-разумного и невероятно-пластичного существа, одним только своим существованием в этом мире удерживающего баланс добра и зла, – начал рыцарь.
Все три головы змея осклабились в довольных ухмылках.
– Извиняюсь за то, что решил, будто такая громадина не способна противостоять восточным бомбам и посягнул на целостность этого без сомнения идеального организма.
Морды Горыныча продолжали самодовольно улыбаться.
– Впредь обещаю не допускать и тени сомнения в крепости твоего организма, его приспособленности к самым экстремальным условиям и ситуациям, только вот... – замялся Миша.
Средняя голова Горыныча перестала улыбаться и покосилась на Импасибла.
– ...Только вот, прости меня великодушно, не могу я даже в самых ярких фантазиях представить себе, что такие толстые, пусть и длинные шеи, достаточно пластичны, – рыцарь замолчал, виновато потупив взор.
– С чего это? – снисходительно поинтересовалась правая голова.
– Ну, просто, они такие большие и толстые, что мне кажется, будто гнуться, как заблагорассудится, не должны.
– Вот ещё! – возмущённо фыркнула левая голова. – Смотри!
И изогнулась на манер латинской S.
– Ух ты! – удивленно воскликнул рыцарь с ноткой недоверия и поинтересовался: – Неужели все три так могут?
– Конечно! – дуэтом подтвердили правая и левая, изгибаясь. – Видал?
Рыцарь отошёл на несколько шагов в одну сторону, затем в другую. Восхищённо поцокал языком, покачал головой, а затем спросил:
– И между собой так можете переплестись?
– Ха! – радостно кивнула правая голова Горыныча и обернулась кольцом вокруг средней, а затем и вокруг правой.
– Ого! – еще больше округлил глаза рыцарь. – И правая, тоже может?
– Вот же Фома неверующий! – с притворной злостью пробурчала правая голова, обвила среднюю и верхнюю часть левой шеи.
– И чего, – хлопнул ладонями по бёдрам входящий в раж рыцарь, показывая на пустые места импровизированного чешуйчатого клубка, – средняя вот сюда и вот сюда сможет просунуться?
– Да ле-е-гко, – с трудом протиснулась та в указанные отверстия.
– Ну, прямо чудеса пластики, – похвалил Импасибл Змея и внезапно гаркнул: – БАБАХ!!!
Все три головы от неожиданности дернулись, и переплетенные шеи намертво заклинило.
– Йес! – хлопнул в ладони рыцарь и отскочил на безопасное расстояние.
Немного понаблюдав за неуклюжими попытками Змея распутаться, похихикивая, Рыцарь Импасибл язвительно спросил:
– Гибкий, говоришь?
– Так ты, падла двуногая, специально, что ли, это всё? – спросила непонятно которая из голов.
– Я ж сейчас взлечу и тупо раздавлю тебя, – пригрозила другая, тоже непонятно которая из.
– Дыхну огнем и поминай как звали, – натужно кряхтя, добавила третья.
Рыцарь отошел на всякий случай еще дальше и предложил:
– Ну, чего уж там, попробуй, макраме чешуйчатое.
– Да я тебя, падла! – взревели головы хором, и змей захлопал крыльями, одновременно попытавшись дохнуть на рыцаря пламенем.
То ли из-за непривычно расположенных голов, то ли от обиды на то, что позволил себя обвести вокруг пальца, а может сразу по обеим причинам, змея накренило, от чего он принялся махать крыльями еще быстрее. Огненные выдохи из завязанных в узел, а оттого торчащих куда попало, морд придали дополнительное реактивное ускорение и, описав над землей не то фигуру высшего пилотажа, не то неудавшийся тройной тулуп из фигурного катания, туша Горыныча грохнулась в воду, обдав все вокруг брызгами из болотной жижи, тины и истерично верещащих лягушек.
– Первый, – констатировал Рыцарь.
* * *
– Еще один любитель приключений, – проворчала Яга, вставая с лавки. – Ни минуты покоя.
– Избушка, избушка, повернись к лесу… – вновь донеслось из окна.
Старушка проворно подскочила к окну и, увидев очередного искателя приключений, сообщила:
– Это так не работает!
– Здравствуй, бабушка, – кланяясь, как положено, в пояс, поздоровался парень.
Яга подслеповато прищурилась, услышав знакомый голос.
– Мишка? А я тебя без лат, да без намордника железного не признала. Кто тебя на этот раз покусал?
– Никто не кусал, бабушка. Путь держу в тридевятое царство, к Василисе свататься. К тебе вот за помощью пришел.
– Недоумение ощущаю я, – притворно округлив глаза, сообщила Баба Яга. – Тот ли Миша предо мной стоит, который в королеве Изабелле души не чаял и во славу этой самой королевы готов был Тридевятое царство некоторых обитателей фауны лишить?
– Время течет, приоритеты меняются, – развел руками Импасибл.
– Приоритеты? – еще больше округлила глаза Яга. Теперь уже без какого-либо притворства. – Мил человек, да ты, оказывается, еще более гибкий, чем шея Горыныча. В любви приоритеты расставляешь. Чего-то на тебя не похоже.
– Под воздействием внешних факторов мировосприятие меняется очень быстро, – пояснил рыцарь. – Достичь счастья в обход канонических поворотов сюжета, определенных судьбой гораздо сложнее, нежели…
– Тормози с философией! – Яга выставила ладонь в останавливающем жесте. – А ты в курсе, что Василиса – замужняя женщина?
– В курсе, – чуть помедлив, ответил рыцарь Миша, – но не думаю, что это станет преградой, хотя бы по той причине, что её муж уже давным-давно считается пропавшим без вести. А это, в свою очередь, снимает с Василисы большую часть обязательств, кои были возложены на нее при вступлении в замужество.
– Вязать тебе мудя узлом на шее! Абсурд какой-то, – пробормотала старушка себе под нос. – Кто тут умный, я чего-то не поняла?
– А это всё потому, что ты, бабушка, не по канону действуешь.
– В смысле?
– Сначала добра молодца в баньке попарить надо, накормить, напоить, а потом уже и вопросы задавать.
– В баньке, говоришь? Ну, коли так, то милости просим, – ухмыльнулась Яга, хлопнула ладонью по подоконнику, приказала: – Дверь.
И та со скипом отворилась.
Когда рыцарь вошел, старушка хмуро оглядывала горшки на полках.
– Ну и чем тебя, позволь полюбопытствовать, кормить-поить?
– А я всеядный, бабушка.
– Всеядный, это у нас Горыныч. Ему всё едино, кого или что жрать. Тины всосал болотной в три рыла, ходит потом, пузыри зелёные отовсюду пускает, – пробормотала себе под нос старушка. И уже обращаясь к рыцарю: – Грибочки будешь?
– Буду. Коли и ты со мной, бабушка, поужинаешь.
– Чегой-та? – подозрительно уставилась на Мишу старушка.
– В одиночестве не привык трапезничать, – развел руками рыцарь.
Яга задумчиво хмыкнула и взяла с полки две чашки, в которые доверху насыпала аппетитно пахнущего варева из котелка.
Поставила посуду на стол, положила краюху хлеба, ложки и выставила узкогорлую бутыль с плавающей на дне небольшой змеёй.
– Вот такая она, эстетика дремучих ебеней, – сообщила Яга, пододвигая к Импасиблу две внушительных кружки. – Наливай, закуривай.
Когда рыцарь налил, бабка всплеснула руками:
– Ох ты ж! Главное забыла! – Встала с лавки и вновь засеменила к стоящей в углу кадке, причитая: – Старость не радость. Это ж надо! Самое важное! Совсем хватку потеряла. Спать надо как положено, без корешков перед сном, без настоечек.
Рыцарь, не особо вникая в то, что бормочет бабка, но, не отводя взгляда от её спины, вынул из рукава флакон с серебрящимся порошком и высыпал его содержимое в стакан старушки.
Ещё немного попричитав, та вернулась и поставила на стол тарелку с малосольными огурцами.
– Вот, теперь порядок, – констатировала Яга, беря кружку и протягивая ее к кружке рыцаря. – Ну, за вариативность каноничных сюжетов!
Импасибл поднял свою емкость с алкоголем и стукнул ею о кружку старухи.
– За вариативность, – согласился он и опрокинул в себя настойку.
Яга последовала примеру рыцаря. Выпила залпом, смачно крякнула и потянулась за огурчиком.
– Так чего это ты вдруг решил традиционным путем пойти? – спросила она, с хрустом надкусывая малосольный овощ.
– Да ну его, – махнул рукой Миша. – Там всё так сложно, что и не знаешь, где завтра окажешься, не то в постели Изабеллы, не то в подвалах Холейхарда.
– А может и в подвалах Холейхарда на пару с Изабеллой, – Яга пьянела прямо на глазах. – Или в подвалах Изабеллы на пару с Холейхардом. Или ты в подвале, Холейхард с Изабеллой... не в подвале. Хыхыхы... хрен его знает, чего от Высочайшего ждать. Он, вязать ему мудя вместо галстука, затейник по части интриг.
– А Василиса?
– Василиса-то, – Яга, приподняв одну бровь, попыталась сфокусировать взгляд на собеседнике. – Василиске с папкой не повезло, вязать ему мудя в бороду косичкой. Дурак он у неё. А она у него умничка. Но только, это, наливай.
Яга подвинула свою кружку ближе к Мишиной. Рыцарь налил до краев и подвинул посудину обратно.
– Умничка, говоришь?
– А то! – Яга взмахнула кружкой, расплескав добрую порцию напитка. – А то… слушай, че-то меня развезло.
И выпила все, что оставалось в кружке. Залпом. Даже не подумав чокаться с рыцарем. А в следующий миг упала лицом в миску с грибным варевом и захрапела-забулькала.
– Вторая, – констатировал рыцарь, протянул руку к бутыли со змеиной настойкой, поднял ее, словно горнист и залпом выхлебал всё, что оставалось.
Всосал и плававшую на дне змею, хлюпнув ею словно спагетиной.
После чего встал и вышел из избушки.
* * *
– О, рыцарь! Какими судьбами в мой замок тебя занесло? – Кащей отложил клеймор и улыбнулся Мише Импасиблу. – Противоядие, я смотрю, сработало? Ни чешуи с перьями, ни рогов с копытами. А чего без лат?
– Я принял решение оставить рыцарство.
– Ну, оно-то и правильно, – кивнул Бессмертный. – Чего в этих рыцарях хорошего? А чем занимаешься теперь?
– Курьерствую помаленьку.
– Курь…что?
– Весточки ношу.
– Кому?
– Да по-разному. Когда один король другому напишет, когда возлюбленная – жениху. Сегодня вот от брата тебе весточку принес.
– От брата? – не на шутку удивился Кащей.
– Именно, – кивнул Миша.
– И чего ж братец, позволь полюбопытствовать, мне передал?
Импасибл достал из рукава слегка мятый конверт с сургучной печатью и протянул Кащею. Тот взял послание, сломал печать и, достав оттуда несколько сложенных вдвое листов, принялся читать.
Переворачивая третий лист, Бессмертный увлекся настолько, что не заметил, как зашедший ему за спину Импасибл достал из широкого рукава короткую дубинку, называемую в народе воровской и, коротко взмахнув ею, ударил Бессмертного по темечку.
– Бессмертный, не значит неуязвимый, – самодовольно сообщил он обмякшему телу, рухнувшему кулём на землю.
Затем наклонился над телом и пробежался пальцами по воротнику Кащеева плаща. Нащупал иглу, вытащил ее и вдел в свой воротник.
– Третий, – ухмыльнулся Миша Импасибл.
* * *
– До чего магия дошла. Василису и тут и там показывают.
– Это не магия дошла, это зеркало, дебил, – зло проговорила входящая в тронный зал Василиса.
Царь, проигнорировав интонации дочери, спросил Импасибла:
– И много ли подвигов за тобой числится, доблестный рыцарь?
– Не люблю хвастаться, – самодовольно заявил тот, – но из запланированных остался только…
– Папа, это кто? – не дослушала Василиса, пристально изучая рыцаря.
– Познакомься, доченька, это рыцарь заграничный.
– Я вижу, что тупенький. Что он тут делает?
– Свататься пришел.
– Здрасьте с книксеном! К кому, позвольте полюбопытствовать?
Рыцарь, вновь облаченный в доспехи, стоял с открытым забралом и придурковатым видом, порываясь открыть рот после каждой фразы беседующих дочери и отца, но те заспорили с места в карьер так бойко, что вставить слово не представлялось возможным.
– Как это к кому? К тебе, знамо дело!
– Схуяли? – округлила глаза Василиса. – У меня муж законный есть!
– Ты как с главой государства разговариваешь?! – взвизгнул Златофил.
– Вы, в первую очередь, папенька мне, а во вторую, уже глава государства.
– Тогда ответь мне, как папеньке, когда ты своего Ваньку последний раз видела-то?
– Я вам, папенька, как главе государства, встречный вопрос задам: а вы то, жену свою, по совместительству мою маменьку и первую леди государства, сами-то когда видели?
– Ты что себе позволяешь!? – рискуя перейти на ультразвук, закричал царь.
Рыцарь всё это время вертел головой из стороны в сторону, наблюдая за разгорающимся спором.
– Вопросы задавать я себе позволяю!
– Прекрати! Я старенький уже! Мне помирать скоро. На кого я Тридевятое царство, по-твоему, оставлю?
Воцарилась тишина. Василиса перевела взгляд на нелепо мигающего рыцаря и засмеялась.
– Так ты чего, ему, что ли, царство оставлять собрался?
– Да, ему! Человек знатный, подвигов задокументированных целая книга! – царь постучал пальцем по лежавшему на подлокотнике трона фолианту. – В Захолмье уважаемый и прославленный человек!
– Это он тебе так сказал?
– Это в книге написано! А при жизни, знаешь ли, не о каждом книги пишут!
– Вот это, папенька… – Василиса запнулась, подбирая слова. – Спорный аргумент.
– Это почему?
– Нашему летописцу волю дай, так он и о тебе, и обо мне, и ком хочешь, такую историю напишет! Хоть при жизни, хоть еще до рождения. А ежели денег сверх жалования, так и в двух томах сочинит.
– То есть ты хочешь сказать, что в Захолмье неправду пишут? – прищурившись, спросил царь.
– Я хочу сказать, что книга – не аргумент.
– Ты, доченька, вот что, – царь сменил тон на более дружелюбный. – Горячку-то не пори, а подумай, взвесь всё. Куда Ванька мог подеваться и какие перспективы у тебя с этим раздолбаем, ежели вернется? Почему не возвращается? Мог ли где-то сгинуть в своих приключениях или нашел себе попроще девку, да потому и вестей о нем нет? Каково отцу-одиночке на взрослую дочь без мужика, в науку да магию ударившуюся, смотреть? Как у папки сердце кровью обливается. Каково это, просыпаться каждое утро с мыслью, что наследника нет до сих пор, и благодаря упрямству родной кровиночки не предвидится? Поразмысли, о чем при дворе судачат, на тебя глядя, и как ты на своих плечах целое государство тащить будешь, когда я помру.
– Это всё? – иронично поинтересовалась девушка.
– Пока – да.
Василиса пожала плечами, скорчив недоумевающую мину и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, зашагала прочь из тронного зала.
– Нахуя звали – непонятно, – пробормотала она, покидая зал.
Царь же, уверившись, что Василиса его уже не слышит, заговорщицки подмигнул Импасиблу и полушепотом сообщил:
– С норовом она у меня, но рассудительная. Да ты не переживай, Мишаня! Походит, подуется, покапризничает, да, в конце концов, и признает, что без мужика тяжко. А уж я со своей стороны постараюсь убедить дочурку, что ты ей самая знатная пара будешь. К тому ж, я лицо, сам понимаешь, заинтересованное, – царь лихо хлопнул ладонью по лежащему на широком подлокотнике фолианту. – Уж больно мне твоя биография нравится. Весомая, авторитетная, подвигами богатая.
* * *
Дождавшись, когда обитатели замка угомонятся, Василиса открыла потайную дверь за ширмой, выполненную «под камень», проскользнула в пустоту стены, спустилась на ощупь по узкой спиральной лестнице и, нащупав нужный камень, особым образом на него надавила. Плита отъехала, выпустив царёву дочку наружу, и тут же закрылась. Девушка быстро пересекла поле и скрылась в лесной чаще. Под аккомпанемент ночной жизни, состоящий из волчьего воя, хлопанья крыльев, визга, писка и множества других звуков, по знакомым тропкам девушка очень быстро добралась до Кащеева замка.
Замок, обычно светившийся по ночам двумя окнами башни Кащеевой лаборатории, сейчас напоминал серую скалу – ни одного огонька.
– Всё страньше и страньше, – пробормотала Василиса, остановившись и пытаясь уловить хоть какие-то признаки жизни в строении.
Она немного постояла в раздумьях, а затем всё же потянула на себя массивную, окованную железом дверь. Замок встретил её тишиной и темнотой.
– Кащей! – позвала Василиса. Немного помолчала и позвала еще раз: – Бессмертный, ты дома?
Ответом была всё та же тишина.
Девушка что-то прошептала, одновременно нарисовав пальцами руки сферический знак над головой. В воздухе запахло озоном, и над Василисой возник шар бледно-зеленого света, отодвинувший темноту в стороны. Она пересекла холл, поднялась по лестнице, прошла по коридору, заглядывая в комнаты, большинство которых были пусты, вошла в библиотеку. Книжный зал был огромен, но тоже пуст.
Василиса вернулась в коридор и поднялась на этаж выше – в лабораторию. Там она его и обнаружила лежащим на полу.
– Здрасьте-приехали! – пробормотала она, наклонившись над телом.
Пощупала пульс – жив. Потормошила за плечо, позвав по имени – безрезультатно. Принюхалась – спиртным не пахло. Похлопала по щекам и Кащей приоткрыл глаза.
– Василиса? – пробормотал Бессмертный, пытаясь сфокусировать взгляд.
– Ну, с утра была Василисой. Вроде бы, ничего пока не поменялось, – пожала плечами девушка. – Чего с тобой стряслось-то?
Кащей, кряхтя сел на пол, помотал головой и тут же со стоном схватился за затылок.
– Ох и паскуда. Чем же он меня так?
– Да кто?
– Почтальон.
– Почтальон?
– Ну, да. Но это он сейчас почтальон, – начал объяснять Бессмертный, ощупывая воротник плаща, – а раньше… чтоб его маме! Иголку спер!
– Да кто?
– Почтальон. Только это он сейчас почтальон…
– Не круговороть! – перебила Бесмертного Василиса. – Имя у почтальона есть?
– Миша, – буркнул раздосадовано Кащей, вставая с пола.
– Импасибл?
Бессмертный удивленно посмотрел на девушку.
– Откуда знаешь?
– Сдается мне, что в государстве происходит некоторая хуйня не первой свежести, – сообщила Василиса
– Не матерись!
– Хуясе не матерись!? – вспылила девушка. – Он тебя по башке огрел, иглу спёр, ко мне свататься пришел, папеньке в мозги надул, что тот, меня не спросив, уже готов дату свадьбы назначить. А я, значит, не матерись?
– Ладно. Убедила. Матерись пока. Тут места глухие. Не услышит никто, – дал добро на идиоматические выражения Кащей. – Так, говоришь, свататься пришел?
– Ну да. У самого три сорта ромашек вместо мозгов, меня от отражения отличить не может. А папенька книжку мне тычет про то, сколько славных подвигов этот Импасибл совершил. Я, собственно, по этому поводу и пришла, спросить, знаешь ли ты его. Оказалось, что знаешь.
– А по блюдечку ж чего не связалась?
– А ты сильно к нему подходил?
– Ну да, – понуро согласился Кащей, потирая шишку на затылке. – Я с обеда слегка недоступный был.
– Вот!
Кащей заглянул в несколько ящиков стола, потом поискал что-то на полках и, в конце концов, сообщил Василисе:
– Это очень странно, что он свататься к тебе пришел. У него ж любовь к Изабелле Захолмской. Он ради неё в рыцари и подался, хотя в голове у него действительно бурьян с ароматом козьих катышков. – Кащей запнулся. – Погоди. Книжка с его подвигами?
– Ну да.
– Либо подвиги не его, либо…
– Ну, не томи.
– Единственное, что он успел сделать за свою короткую жизнь, так это Горынычу гранату скормить, да обгадиться с бабкиного зелья. Я ему лично смешивал слабительное из её пузырьков, – Кащей вдруг вскочил с кресла, забыв про больную голову. – Погоди, это получается, что Горыныч ко мне не прилетал?
– А я ж откуда знаю? – развела руками Василиса. – Я зашла, а ты тут на холодненьком валяешься.
– Ну, правильно. Обещался к закату. Раз ты меня в себя приводила, значит, не прилетал. А должен был. – Кащей заметался по лаборатории. – Ой, права ты Василисонька, права.
– В чём? – не поняла та.
– Хуйня происходит. Не первой свежести, – Кащей огляделся. – И меч, зараза, прихватил. Идем Горыныча искать. Но сначала к Яге заглянем.
* * *
– Я видела сон! – сообщила Яга, открыв глаза и уставившись в потолок.
– Живая, – облегченно протянул Кащей.
– И даже проснулась там, где уснула, – продолжала гнуть своё Яга. – Прежде, чем я его убью, надо обязательно выяснить, чего этот затейник мне подсыпал.
– Какой затейник? – спросила Василиса.
– Мишка.
– Импасибл?
– Он самый. Собирался к тебе идти свататься. Я ему, значит, дурачку такому, объяснять начала, что, мол, ты женщина замужняя и тебе этого не надо. И вдруг, хлоп – понимаю, что сплю и вижу сон. А потом, хлоп – вы меня по щекам хлещете.
Старушка резво вскочила на ноги и заметалась по комнате. Подошла к столу, понюхала один стакан, затем второй. Посмотрела на свет пустую бутылку и выругалась:
– Вот паскуда такая захолмская, даже гадюку сожрал, не подавился.
– Да погоди ты метаться, – остановил её Кащей. – Скажи, Горыныч с болот прилетал?
– Да откуда я знаю? – пожала плечами Яга. – Я спала вообще-то. Не прилетал, наверное. Или не добудился.
– Ко мне этот Миша тоже приходил. По голове стукнул, иглу украл. Тебе подсыпал чего-то. Чует мое сердце и Горынычу он подгадил.
Яга еще раз понюхала стаканы. Уверенно отставила в сторону один и накрыла его каким-то горшком.
– Этот, – заявила она. – Как вернемся, ты уж, Кащеюшка, будь добр, попытайся выяснить, чего он мне подсыпал. Эту, как её, химию свою примени.
– Это так важно?
– Конечно! – возмущенно ответила Яга. – Как ты не понимаешь, я сон видела, но в нем не осталась. Может, когда-нибудь и окончательно проснусь. Там, где с книжкой в руках засыпала. Без чудес, но молодая.
Продолжение здесь: Поле боя. (окончание)
VampiRUS
из серии «Трое, которых пятеро»
СЕЙЧАС
– Ух ты! – изумленно захлопала глазами левая голова Горыныча. – А еще раз так можешь?
Привидение тяжело вздохнуло и снова прошло вековой дуб насквозь.
Средняя голова Горыныча сунулась было следом, стукнулась об дерево, ободрав кору, и затейливо выматерилась.
– Да как так-то? – изумилась голова и боднула дерево еще раз.
Раздалось очередное глухое "бумц" и на землю посыпались желуди.
– Чудо? – повернувшись к правой, а затем к левой головам, поинтересовалась средняя.
– В твоем случае, Горыныч, нет, – подал голос Кащей, продолжая точить трофейный клеймор.
– А что тогда?
– Долбоебизм, – равнодушно пожал плечами Кащей и, плюнув на точильный камень, продолжил править острие меча.
– Не чудо и не долбоебизм, – возразила Баба Яга. – Наследственное стремление коэффициента интеллекта к отрицательному значению.
– Кто Яге режим справочника включил? – притворно оглядываясь, поинтересовался Кащей.
– А чего не так? Человек не может связать между собой происходящие прямо на его глазах явления. О чем это говорит?
– Так я ж вроде не человек, – удивился Горыныч. – Или правила поменялись?
– Ой, – махнула рукой Яга. – Если я начну тебе объяснять, что имела в виду, сама запутаюсь. А у тебя внутричерепное давление поднимется.
– Не, ну ты попробуй. Интересно же.
– Интересно, как давление поднимается?
– Да ну тебя, – фыркнула средняя голова. – Про интеллект с кофиеце… коциефе… ну с этим самым, интересно.
– Давай я объясню, – перехватил инициативу Кащей. – За базовые характеристики, получаемые при рождении, отвечают гены родителей, которые смешиваются в определенном порядке...
– Не понял! – перебила средняя голова. – Это что ж, получается, у моих родителей еще и Гена какой-то есть? А он кто мне, брат? А он, как мы, зелёный?
– Сказали же, не Гена, а гены, – не то предположила, не то принялась объяснять правой голове левая. – Значит, их несколько.
– И чего, все они, как мы, зеленые? – ещё больше удивилась средняя. Немного подумала и предположила: – А может один, но трехголовый. Мы ж трехголовые? Трехголовые. А раз Гены – наш брат, то он один, но трехголовый, как и мы, должен быть?
Средняя голова немного помолчала, а потом вдруг всхлипнула:
– Жалко.
– Кого это тебе жалко? – хором спросили левая и правая.
– Нас жалко, – дрожащим голосом принялась объяснять средняя. – У нас где-то братик есть, а мы его даже не знаем.
– Ну, это если его рыцарь какой-нибудь не убил, – предположила правая. – Нас же рыцари не один раз пытались угрохать. Чем он хуже?
Средняя посмотрела на неё с отчаянием, а затем навзрыд запричитала:
– Брата рыцарь убил! А мы его и не видели даже. Узнать не успели, а его уже жизни лишили…
Кащей, наблюдающий за стремительным развитием абсурдного диалога Горыныча с самим собой, тихонько спросил у Яги:
– Слышь, старая, а ты уверена, что среди этих голов женской нет?
– С чего ты взял? – таким же шепотом ответила вопросом на вопрос Яга.
– Мне кажется, у средней ПМС.
– Да не, – отмахнулась Баба Яга. – Просто от рождения дурная.
Средняя продолжала причитать:
– Мало того, что родителей мы не видели, так еще и брата нас лишили. Эх, сирота мы сирота, сиротинушка…
– Я извиняюсь, – робко подало голос привидение, – так вы мне поможете?
ПАРУ МЕСЯЦЕВ НАЗАД
– Чудак человек, – пожал плечами Миша Импасибл, глядя на Холейхарда Высочайшего, отщипывающего виноградину от кисти, лежащей на блюде с фруктами. – Я ему, главное дело, предлагаю, что называется, сбычу целей, достижение мечт, а он спрашивает, кто я такой.
Холейхард положил виноградину в рот и с любопытством посмотрел на молодого хама. Какие цели преследует рыцарь, Холейхард знал и без его откровений. Шпионить в инквизиции умели. Сеть соглядатаев работала на совесть. Но Высочайшему было интересно сравнить, что расскажет о себе человек, с тем, что узнают о нем соглядатаи. В идеале, конечно, в подвал его – сам расскажет обо всём. Но не сейчас. Сначала послушать, что он предлагает.
– Естественно. Я же должен понимать, с кем имею дело.
– Рыцарь я, – Миша. Фамилию только недавно присвоили мне, – Импасибл.
– И что же ты предлагаешь, Миша Импасибл?
– Ты, я слышал, давно экспансию планируешь в Тридевятое царство. Могу помочь.
– Чем? Ты ж рыцарь в первом поколении. Ни войска у тебя, ни авторитета. Изабелла тебя, как мне докладывали, чисто из жалости в рыцари посвятила, за то, что души в ней не чаешь. Так и сказала, что руки у тебя не из того места растут, мозги не растут вообще, а до возраста, в котором причиндал расти начинает, ты, скорее всего, без мозгов и с руками не из того места, сам не дорастешь.
– Ой, да чихать я хотел фигурными скобками на то, что она там говорила, – отмахнулся рыцарь. – Прошел слушок, что твой передовой отряд недавно разметали всего трое, как бы это сказать… персонажей.
– Данные разнятся, и единственный выживший путается в показаниях даже будучи в допросной комнате. И по его словам, их было то пятеро, то трое, – кивнул, удивившись осведомленности рыцаря, Холейхард. – Но меня удивляет не то, что ты об этом знаешь, а твоя реакция на мои слова об Изабелле. Насколько мне докладывали, ты влюблен в нее и мечтаешь совершить подвиг, чтобы оправдать дарованное рыцарство, обратив на себя внимание её величества.
– Ну, передумал. Подходит такое объяснение?
– Допустим, – задумчиво проговорил Высочайший. – Но, скажи-ка мне, юноша, хотя бы в общих чертах, почему ты уверен в том, что я заинтересуюсь твоим предложением?
– Ты уже заинтересован, потому что до сих пор разговариваешь со мной и не одергиваешь, когда обращаюсь к тебе на ты. Да и в подвалы меня тянуть никто не спешит, – Миша развел руками, притворно оглядываясь в поисках тех, кто должен скрутить его и увести в пыточные комнаты. – И из этого можно делать вывод, что своих вариантов достижения цели у тебя нет. По крайней мере, таких, которые бы тебя устраивали. Так?
Импасибл уставился на Высочайшего, ожидая ответа. И Холейхард, немного помолчав, кивнул.
– В целом, наши цели схожи, – заверил инквизитора рыцарь. – Только ты нашел благовидный предлог, а я тупо хочу отомстить.
– Ну, что ж излагай, – кивнул Холейхард.
– Нужно внести коррективы в историю одного рыцаря, – заговорщицки начал Импасибл.
– Звучит заманчиво, однако есть вопрос, ответ на который так и не прозвучал, – перебирая четки, сообщил Холейхард Высочайший, когда Миша изложил свой план.
Рыцарь приподнял брови, предлагая задать вопрос. Высочайший пожевал губу, раздумывая, и спросил:
– Какую цель преследуешь ты?
– Я же сказал: месть, – ухмыляясь, сообщил Импасибл, – в причины которой, уж извини, я никого посвящать не планирую. Это личное.
– Хм, – четки в руках Высочайшего замерли на несколько мгновений, а затем бусины вновь принялись скользить по шнуру. – Допустим.
– Ты, не переживай, я лицо заинтересованное, – заверил Миша Импасибл. – Возможно, даже больше, чем ты. Поэтому всё от меня зависящее сделаю. Главное, чтобы твои войска, как в прошлый раз, не оплошали.
– Не оплошают, – заверил Холейхард. – Если ты сделаешь всё так, как обещаешь.
– Ну и чудесно, – рыцарь встал, бесцеремонно взял яблоко из блюда с фруктами и направился к двери. – Не прощаемся. Примета плохая.
– Каков наглец, – пробормотал инквизитор, когда рыцарь скрылся за дверью. – Мстить он собрался.
Признаться, мотив рыцаря слегка озадачил Высочайшего. Ведь, по словам шпионов, которые, Холейхард был уверен, не зря ели свой хлеб, единственное, чем жил этот парень, страсть к королеве Изабелле. Он, дурачок, даже драки в кабаках затевал во славу её имени. А потом, в Тридевятое царство прогулялся и вот тебе на – абсолютно иные приоритеты. Плевать, говорит, на Изабеллу. Месть его интересует. Что же там произошло-то, в лесах тридевятого?
А план хорош. Эта сатанинская троица – единственное, что удерживало Холейхарда от вторжения. И если Импасибл, как и обещает, уберет их с пути, Высочайший сможет нести свет веры и в эти земли.
МЕСЯЦ НАЗАД
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался рыцарь с торчащим из болотной жижи горбом Горыныча.
Левая голова вынырнула из воды, отфыркиваясь, оглядела берег и, наткнувшись глазами на рыцаря, радостно проурчала.
– О! Привет!
– Ты с кем там здороваешься, – поинтересовалась, вынырнувшая вслед за ней правая, тоже повертела головой и уставилась на рыцаря. – О! Бомбист! Выжил?
Затем вынырнула средняя и, нависнув над Мишей, не здороваясь, поинтересовалась сразу несколькими вещами:
– Как рука? За добавкой пришел? А чего без лат?
– Без лат – это зря, – подхватила левая. – Так хоть какая-то защита была бы, а теперь, без шансов.
– Так чего, – спросила средняя голова, поворачиваясь к правой, – сразу голову ему откусывать?
– Яга говорит, что сразу людей жрать – мойва.
– Не мойва, а моветон, – поправила левая. – Она говорит, что людей вообще жрать моветон.
– Ну, не всех же не жрать! – возмутилась правая. – У некоторых прямо на лице написано «сожри меня, пожалуйста». Правда?
Рыцарь не стал отвечать на вопрос, который, скорее, был утверждением, а вместо этого смущенно, но без тени страха, сообщил:
– Да я, в общем-то, извиниться пришел.
Левая и правая головы опешили, а средняя, поглядев сначала на одну, хапающую пастью воздух, затем на вторую, замершую с отвисшей челюстью, спасла положение, предложив:
– Ну, извиняйся, что ль.
– Прошу прощения за то, что посмел подвергнуть сомнению неуязвимость такого неотразимо-красивого, восхитительно-разумного и невероятно-пластичного существа, одним только своим существованием в этом мире удерживающего баланс добра и зла, – начал рыцарь.
Все три головы змея осклабились в довольных ухмылках.
– Извиняюсь за то, что решил, будто такая громадина не способна противостоять восточным бомбам и посягнул на целостность этого без сомнения идеального организма.
Морды Горыныча продолжали самодовольно улыбаться.
– Впредь обещаю не допускать и тени сомнения в крепости твоего организма, его приспособленности к самым экстремальным условиям и ситуациям, только вот... – замялся Миша.
Средняя голова Горыныча перестала улыбаться и покосилась на Импасибла.
– ...Только вот, прости меня великодушно, не могу я даже в самых ярких фантазиях представить себе, что такие толстые, пусть и длинные шеи, достаточно пластичны, – рыцарь замолчал, виновато потупив взор.
– С чего это? – снисходительно поинтересовалась правая голова.
– Ну, просто, они такие большие и толстые, что мне кажется, будто гнуться, как заблагорассудится, не должны.
– Вот ещё! – возмущённо фыркнула левая голова. – Смотри!
И изогнулась на манер латинской S.
– Ух ты! – удивленно воскликнул рыцарь с ноткой недоверия и поинтересовался: – Неужели все три так могут?
– Конечно! – дуэтом подтвердили правая и левая, изгибаясь. – Видал?
Рыцарь отошёл на несколько шагов в одну сторону, затем в другую. Восхищённо поцокал языком, покачал головой, а затем спросил:
– И между собой так можете переплестись?
– Ха! – радостно кивнула правая голова Горыныча и обернулась кольцом вокруг средней, а затем и вокруг правой.
– Ого! – еще больше округлил глаза рыцарь. – И правая, тоже может?
– Вот же Фома неверующий! – с притворной злостью пробурчала правая голова, обвила среднюю и верхнюю часть левой шеи.
– И чего, – хлопнул ладонями по бёдрам входящий в раж рыцарь, показывая на пустые места импровизированного чешуйчатого клубка, – средняя вот сюда и вот сюда сможет просунуться?
– Да ле-е-гко, – с трудом протиснулась та в указанные отверстия.
– Ну, прямо чудеса пластики, – похвалил Импасибл Змея и внезапно гаркнул: – БАБАХ!!!
Все три головы от неожиданности дернулись, и переплетенные шеи намертво заклинило.
– Йес! – хлопнул в ладони рыцарь и отскочил на безопасное расстояние.
Немного понаблюдав за неуклюжими попытками Змея распутаться, похихикивая, Рыцарь Импасибл язвительно спросил:
– Гибкий, говоришь?
– Так ты, падла двуногая, специально, что ли, это всё? – спросила непонятно которая из голов.
– Я ж сейчас взлечу и тупо раздавлю тебя, – пригрозила другая, тоже непонятно которая из.
– Дыхну огнем и поминай как звали, – натужно кряхтя, добавила третья.
Рыцарь отошел на всякий случай еще дальше и предложил:
– Ну, чего уж там, попробуй, макраме чешуйчатое.
– Да я тебя, падла! – взревели головы хором, и змей захлопал крыльями, одновременно попытавшись дохнуть на рыцаря пламенем.
То ли из-за непривычно расположенных голов, то ли от обиды на то, что позволил себя обвести вокруг пальца, а может сразу по обеим причинам, змея накренило, от чего он принялся махать крыльями еще быстрее. Огненные выдохи из завязанных в узел, а оттого торчащих куда попало, морд придали дополнительное реактивное ускорение и, описав над землей не то фигуру высшего пилотажа, не то неудавшийся тройной тулуп из фигурного катания, туша Горыныча грохнулась в воду, обдав все вокруг брызгами из болотной жижи, тины и истерично верещащих лягушек.
– Первый, – констатировал Рыцарь.
* * *
– Еще один любитель приключений, – проворчала Яга, вставая с лавки. – Ни минуты покоя.
– Избушка, избушка, повернись к лесу… – вновь донеслось из окна.
Старушка проворно подскочила к окну и, увидев очередного искателя приключений, сообщила:
– Это так не работает!
– Здравствуй, бабушка, – кланяясь, как положено, в пояс, поздоровался парень.
Яга подслеповато прищурилась, услышав знакомый голос.
– Мишка? А я тебя без лат, да без намордника железного не признала. Кто тебя на этот раз покусал?
– Никто не кусал, бабушка. Путь держу в тридевятое царство, к Василисе свататься. К тебе вот за помощью пришел.
– Недоумение ощущаю я, – притворно округлив глаза, сообщила Баба Яга. – Тот ли Миша предо мной стоит, который в королеве Изабелле души не чаял и во славу этой самой королевы готов был Тридевятое царство некоторых обитателей фауны лишить?
– Время течет, приоритеты меняются, – развел руками Импасибл.
– Приоритеты? – еще больше округлила глаза Яга. Теперь уже без какого-либо притворства. – Мил человек, да ты, оказывается, еще более гибкий, чем шея Горыныча. В любви приоритеты расставляешь. Чего-то на тебя не похоже.
– Под воздействием внешних факторов мировосприятие меняется очень быстро, – пояснил рыцарь. – Достичь счастья в обход канонических поворотов сюжета, определенных судьбой гораздо сложнее, нежели…
– Тормози с философией! – Яга выставила ладонь в останавливающем жесте. – А ты в курсе, что Василиса – замужняя женщина?
– В курсе, – чуть помедлив, ответил рыцарь Миша, – но не думаю, что это станет преградой, хотя бы по той причине, что её муж уже давным-давно считается пропавшим без вести. А это, в свою очередь, снимает с Василисы большую часть обязательств, кои были возложены на нее при вступлении в замужество.
– Вязать тебе мудя узлом на шее! Абсурд какой-то, – пробормотала старушка себе под нос. – Кто тут умный, я чего-то не поняла?
– А это всё потому, что ты, бабушка, не по канону действуешь.
– В смысле?
– Сначала добра молодца в баньке попарить надо, накормить, напоить, а потом уже и вопросы задавать.
– В баньке, говоришь? Ну, коли так, то милости просим, – ухмыльнулась Яга, хлопнула ладонью по подоконнику, приказала: – Дверь.
И та со скипом отворилась.
Когда рыцарь вошел, старушка хмуро оглядывала горшки на полках.
– Ну и чем тебя, позволь полюбопытствовать, кормить-поить?
– А я всеядный, бабушка.
– Всеядный, это у нас Горыныч. Ему всё едино, кого или что жрать. Тины всосал болотной в три рыла, ходит потом, пузыри зелёные отовсюду пускает, – пробормотала себе под нос старушка. И уже обращаясь к рыцарю: – Грибочки будешь?
– Буду. Коли и ты со мной, бабушка, поужинаешь.
– Чегой-та? – подозрительно уставилась на Мишу старушка.
– В одиночестве не привык трапезничать, – развел руками рыцарь.
Яга задумчиво хмыкнула и взяла с полки две чашки, в которые доверху насыпала аппетитно пахнущего варева из котелка.
Поставила посуду на стол, положила краюху хлеба, ложки и выставила узкогорлую бутыль с плавающей на дне небольшой змеёй.
– Вот такая она, эстетика дремучих ебеней, – сообщила Яга, пододвигая к Импасиблу две внушительных кружки. – Наливай, закуривай.
Когда рыцарь налил, бабка всплеснула руками:
– Ох ты ж! Главное забыла! – Встала с лавки и вновь засеменила к стоящей в углу кадке, причитая: – Старость не радость. Это ж надо! Самое важное! Совсем хватку потеряла. Спать надо как положено, без корешков перед сном, без настоечек.
Рыцарь, не особо вникая в то, что бормочет бабка, но, не отводя взгляда от её спины, вынул из рукава флакон с серебрящимся порошком и высыпал его содержимое в стакан старушки.
Ещё немного попричитав, та вернулась и поставила на стол тарелку с малосольными огурцами.
– Вот, теперь порядок, – констатировала Яга, беря кружку и протягивая ее к кружке рыцаря. – Ну, за вариативность каноничных сюжетов!
Импасибл поднял свою емкость с алкоголем и стукнул ею о кружку старухи.
– За вариативность, – согласился он и опрокинул в себя настойку.
Яга последовала примеру рыцаря. Выпила залпом, смачно крякнула и потянулась за огурчиком.
– Так чего это ты вдруг решил традиционным путем пойти? – спросила она, с хрустом надкусывая малосольный овощ.
– Да ну его, – махнул рукой Миша. – Там всё так сложно, что и не знаешь, где завтра окажешься, не то в постели Изабеллы, не то в подвалах Холейхарда.
– А может и в подвалах Холейхарда на пару с Изабеллой, – Яга пьянела прямо на глазах. – Или в подвалах Изабеллы на пару с Холейхардом. Или ты в подвале, Холейхард с Изабеллой... не в подвале. Хыхыхы... хрен его знает, чего от Высочайшего ждать. Он, вязать ему мудя вместо галстука, затейник по части интриг.
– А Василиса?
– Василиса-то, – Яга, приподняв одну бровь, попыталась сфокусировать взгляд на собеседнике. – Василиске с папкой не повезло, вязать ему мудя в бороду косичкой. Дурак он у неё. А она у него умничка. Но только, это, наливай.
Яга подвинула свою кружку ближе к Мишиной. Рыцарь налил до краев и подвинул посудину обратно.
– Умничка, говоришь?
– А то! – Яга взмахнула кружкой, расплескав добрую порцию напитка. – А то… слушай, че-то меня развезло.
И выпила все, что оставалось в кружке. Залпом. Даже не подумав чокаться с рыцарем. А в следующий миг упала лицом в миску с грибным варевом и захрапела-забулькала.
– Вторая, – констатировал рыцарь, протянул руку к бутыли со змеиной настойкой, поднял ее, словно горнист и залпом выхлебал всё, что оставалось.
Всосал и плававшую на дне змею, хлюпнув ею словно спагетиной.
После чего встал и вышел из избушки.
* * *
– О, рыцарь! Какими судьбами в мой замок тебя занесло? – Кащей отложил клеймор и улыбнулся Мише Импасиблу. – Противоядие, я смотрю, сработало? Ни чешуи с перьями, ни рогов с копытами. А чего без лат?
– Я принял решение оставить рыцарство.
– Ну, оно-то и правильно, – кивнул Бессмертный. – Чего в этих рыцарях хорошего? А чем занимаешься теперь?
– Курьерствую помаленьку.
– Курь…что?
– Весточки ношу.
– Кому?
– Да по-разному. Когда один король другому напишет, когда возлюбленная – жениху. Сегодня вот от брата тебе весточку принес.
– От брата? – не на шутку удивился Кащей.
– Именно, – кивнул Миша.
– И чего ж братец, позволь полюбопытствовать, мне передал?
Импасибл достал из рукава слегка мятый конверт с сургучной печатью и протянул Кащею. Тот взял послание, сломал печать и, достав оттуда несколько сложенных вдвое листов, принялся читать.
Переворачивая третий лист, Бессмертный увлекся настолько, что не заметил, как зашедший ему за спину Импасибл достал из широкого рукава короткую дубинку, называемую в народе воровской и, коротко взмахнув ею, ударил Бессмертного по темечку.
– Бессмертный, не значит неуязвимый, – самодовольно сообщил он обмякшему телу, рухнувшему кулём на землю.
Затем наклонился над телом и пробежался пальцами по воротнику Кащеева плаща. Нащупал иглу, вытащил ее и вдел в свой воротник.
– Третий, – ухмыльнулся Миша Импасибл.
* * *
– До чего магия дошла. Василису и тут и там показывают.
– Это не магия дошла, это зеркало, дебил, – зло проговорила входящая в тронный зал Василиса.
Царь, проигнорировав интонации дочери, спросил Импасибла:
– И много ли подвигов за тобой числится, доблестный рыцарь?
– Не люблю хвастаться, – самодовольно заявил тот, – но из запланированных остался только…
– Папа, это кто? – не дослушала Василиса, пристально изучая рыцаря.
– Познакомься, доченька, это рыцарь заграничный.
– Я вижу, что тупенький. Что он тут делает?
– Свататься пришел.
– Здрасьте с книксеном! К кому, позвольте полюбопытствовать?
Рыцарь, вновь облаченный в доспехи, стоял с открытым забралом и придурковатым видом, порываясь открыть рот после каждой фразы беседующих дочери и отца, но те заспорили с места в карьер так бойко, что вставить слово не представлялось возможным.
– Как это к кому? К тебе, знамо дело!
– Схуяли? – округлила глаза Василиса. – У меня муж законный есть!
– Ты как с главой государства разговариваешь?! – взвизгнул Златофил.
– Вы, в первую очередь, папенька мне, а во вторую, уже глава государства.
– Тогда ответь мне, как папеньке, когда ты своего Ваньку последний раз видела-то?
– Я вам, папенька, как главе государства, встречный вопрос задам: а вы то, жену свою, по совместительству мою маменьку и первую леди государства, сами-то когда видели?
– Ты что себе позволяешь!? – рискуя перейти на ультразвук, закричал царь.
Рыцарь всё это время вертел головой из стороны в сторону, наблюдая за разгорающимся спором.
– Вопросы задавать я себе позволяю!
– Прекрати! Я старенький уже! Мне помирать скоро. На кого я Тридевятое царство, по-твоему, оставлю?
Воцарилась тишина. Василиса перевела взгляд на нелепо мигающего рыцаря и засмеялась.
– Так ты чего, ему, что ли, царство оставлять собрался?
– Да, ему! Человек знатный, подвигов задокументированных целая книга! – царь постучал пальцем по лежавшему на подлокотнике трона фолианту. – В Захолмье уважаемый и прославленный человек!
– Это он тебе так сказал?
– Это в книге написано! А при жизни, знаешь ли, не о каждом книги пишут!
– Вот это, папенька… – Василиса запнулась, подбирая слова. – Спорный аргумент.
– Это почему?
– Нашему летописцу волю дай, так он и о тебе, и обо мне, и ком хочешь, такую историю напишет! Хоть при жизни, хоть еще до рождения. А ежели денег сверх жалования, так и в двух томах сочинит.
– То есть ты хочешь сказать, что в Захолмье неправду пишут? – прищурившись, спросил царь.
– Я хочу сказать, что книга – не аргумент.
– Ты, доченька, вот что, – царь сменил тон на более дружелюбный. – Горячку-то не пори, а подумай, взвесь всё. Куда Ванька мог подеваться и какие перспективы у тебя с этим раздолбаем, ежели вернется? Почему не возвращается? Мог ли где-то сгинуть в своих приключениях или нашел себе попроще девку, да потому и вестей о нем нет? Каково отцу-одиночке на взрослую дочь без мужика, в науку да магию ударившуюся, смотреть? Как у папки сердце кровью обливается. Каково это, просыпаться каждое утро с мыслью, что наследника нет до сих пор, и благодаря упрямству родной кровиночки не предвидится? Поразмысли, о чем при дворе судачат, на тебя глядя, и как ты на своих плечах целое государство тащить будешь, когда я помру.
– Это всё? – иронично поинтересовалась девушка.
– Пока – да.
Василиса пожала плечами, скорчив недоумевающую мину и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, зашагала прочь из тронного зала.
– Нахуя звали – непонятно, – пробормотала она, покидая зал.
Царь же, уверившись, что Василиса его уже не слышит, заговорщицки подмигнул Импасиблу и полушепотом сообщил:
– С норовом она у меня, но рассудительная. Да ты не переживай, Мишаня! Походит, подуется, покапризничает, да, в конце концов, и признает, что без мужика тяжко. А уж я со своей стороны постараюсь убедить дочурку, что ты ей самая знатная пара будешь. К тому ж, я лицо, сам понимаешь, заинтересованное, – царь лихо хлопнул ладонью по лежащему на широком подлокотнике фолианту. – Уж больно мне твоя биография нравится. Весомая, авторитетная, подвигами богатая.
* * *
Дождавшись, когда обитатели замка угомонятся, Василиса открыла потайную дверь за ширмой, выполненную «под камень», проскользнула в пустоту стены, спустилась на ощупь по узкой спиральной лестнице и, нащупав нужный камень, особым образом на него надавила. Плита отъехала, выпустив царёву дочку наружу, и тут же закрылась. Девушка быстро пересекла поле и скрылась в лесной чаще. Под аккомпанемент ночной жизни, состоящий из волчьего воя, хлопанья крыльев, визга, писка и множества других звуков, по знакомым тропкам девушка очень быстро добралась до Кащеева замка.
Замок, обычно светившийся по ночам двумя окнами башни Кащеевой лаборатории, сейчас напоминал серую скалу – ни одного огонька.
– Всё страньше и страньше, – пробормотала Василиса, остановившись и пытаясь уловить хоть какие-то признаки жизни в строении.
Она немного постояла в раздумьях, а затем всё же потянула на себя массивную, окованную железом дверь. Замок встретил её тишиной и темнотой.
– Кащей! – позвала Василиса. Немного помолчала и позвала еще раз: – Бессмертный, ты дома?
Ответом была всё та же тишина.
Девушка что-то прошептала, одновременно нарисовав пальцами руки сферический знак над головой. В воздухе запахло озоном, и над Василисой возник шар бледно-зеленого света, отодвинувший темноту в стороны. Она пересекла холл, поднялась по лестнице, прошла по коридору, заглядывая в комнаты, большинство которых были пусты, вошла в библиотеку. Книжный зал был огромен, но тоже пуст.
Василиса вернулась в коридор и поднялась на этаж выше – в лабораторию. Там она его и обнаружила лежащим на полу.
– Здрасьте-приехали! – пробормотала она, наклонившись над телом.
Пощупала пульс – жив. Потормошила за плечо, позвав по имени – безрезультатно. Принюхалась – спиртным не пахло. Похлопала по щекам и Кащей приоткрыл глаза.
– Василиса? – пробормотал Бессмертный, пытаясь сфокусировать взгляд.
– Ну, с утра была Василисой. Вроде бы, ничего пока не поменялось, – пожала плечами девушка. – Чего с тобой стряслось-то?
Кащей, кряхтя сел на пол, помотал головой и тут же со стоном схватился за затылок.
– Ох и паскуда. Чем же он меня так?
– Да кто?
– Почтальон.
– Почтальон?
– Ну, да. Но это он сейчас почтальон, – начал объяснять Бессмертный, ощупывая воротник плаща, – а раньше… чтоб его маме! Иголку спер!
– Да кто?
– Почтальон. Только это он сейчас почтальон…
– Не круговороть! – перебила Бесмертного Василиса. – Имя у почтальона есть?
– Миша, – буркнул раздосадовано Кащей, вставая с пола.
– Импасибл?
Бессмертный удивленно посмотрел на девушку.
– Откуда знаешь?
– Сдается мне, что в государстве происходит некоторая хуйня не первой свежести, – сообщила Василиса
– Не матерись!
– Хуясе не матерись!? – вспылила девушка. – Он тебя по башке огрел, иглу спёр, ко мне свататься пришел, папеньке в мозги надул, что тот, меня не спросив, уже готов дату свадьбы назначить. А я, значит, не матерись?
– Ладно. Убедила. Матерись пока. Тут места глухие. Не услышит никто, – дал добро на идиоматические выражения Кащей. – Так, говоришь, свататься пришел?
– Ну да. У самого три сорта ромашек вместо мозгов, меня от отражения отличить не может. А папенька книжку мне тычет про то, сколько славных подвигов этот Импасибл совершил. Я, собственно, по этому поводу и пришла, спросить, знаешь ли ты его. Оказалось, что знаешь.
– А по блюдечку ж чего не связалась?
– А ты сильно к нему подходил?
– Ну да, – понуро согласился Кащей, потирая шишку на затылке. – Я с обеда слегка недоступный был.
– Вот!
Кащей заглянул в несколько ящиков стола, потом поискал что-то на полках и, в конце концов, сообщил Василисе:
– Это очень странно, что он свататься к тебе пришел. У него ж любовь к Изабелле Захолмской. Он ради неё в рыцари и подался, хотя в голове у него действительно бурьян с ароматом козьих катышков. – Кащей запнулся. – Погоди. Книжка с его подвигами?
– Ну да.
– Либо подвиги не его, либо…
– Ну, не томи.
– Единственное, что он успел сделать за свою короткую жизнь, так это Горынычу гранату скормить, да обгадиться с бабкиного зелья. Я ему лично смешивал слабительное из её пузырьков, – Кащей вдруг вскочил с кресла, забыв про больную голову. – Погоди, это получается, что Горыныч ко мне не прилетал?
– А я ж откуда знаю? – развела руками Василиса. – Я зашла, а ты тут на холодненьком валяешься.
– Ну, правильно. Обещался к закату. Раз ты меня в себя приводила, значит, не прилетал. А должен был. – Кащей заметался по лаборатории. – Ой, права ты Василисонька, права.
– В чём? – не поняла та.
– Хуйня происходит. Не первой свежести, – Кащей огляделся. – И меч, зараза, прихватил. Идем Горыныча искать. Но сначала к Яге заглянем.
* * *
– Я видела сон! – сообщила Яга, открыв глаза и уставившись в потолок.
– Живая, – облегченно протянул Кащей.
– И даже проснулась там, где уснула, – продолжала гнуть своё Яга. – Прежде, чем я его убью, надо обязательно выяснить, чего этот затейник мне подсыпал.
– Какой затейник? – спросила Василиса.
– Мишка.
– Импасибл?
– Он самый. Собирался к тебе идти свататься. Я ему, значит, дурачку такому, объяснять начала, что, мол, ты женщина замужняя и тебе этого не надо. И вдруг, хлоп – понимаю, что сплю и вижу сон. А потом, хлоп – вы меня по щекам хлещете.
Старушка резво вскочила на ноги и заметалась по комнате. Подошла к столу, понюхала один стакан, затем второй. Посмотрела на свет пустую бутылку и выругалась:
– Вот паскуда такая захолмская, даже гадюку сожрал, не подавился.
– Да погоди ты метаться, – остановил её Кащей. – Скажи, Горыныч с болот прилетал?
– Да откуда я знаю? – пожала плечами Яга. – Я спала вообще-то. Не прилетал, наверное. Или не добудился.
– Ко мне этот Миша тоже приходил. По голове стукнул, иглу украл. Тебе подсыпал чего-то. Чует мое сердце и Горынычу он подгадил.
Яга еще раз понюхала стаканы. Уверенно отставила в сторону один и накрыла его каким-то горшком.
– Этот, – заявила она. – Как вернемся, ты уж, Кащеюшка, будь добр, попытайся выяснить, чего он мне подсыпал. Эту, как её, химию свою примени.
– Это так важно?
– Конечно! – возмущенно ответила Яга. – Как ты не понимаешь, я сон видела, но в нем не осталась. Может, когда-нибудь и окончательно проснусь. Там, где с книжкой в руках засыпала. Без чудес, но молодая.
Продолжение здесь: Поле боя. (окончание)
VampiRUS Канал: Фэнтези
225 
0 
8 
3  |  |  |
Комментарии (1)
Для добавления комментариев необходимо авторизоваться
Мир Теней
Народ Тьмы, мастерски владеющий магией или народ...
