Мария Гольдсмит(Корн) - Об анархисткой организации

Текст Российской анархистки, жившей в
эмиграции, соратницы П.А. Кропоткина
Марии Голдсмит (1858-1932)
Анархистов
чаще всего
упрекают в
том, что они
не признают
организации. Основан, однако, этот упрек
на совершенно ложном представлении о
том, что такое анархизм и что такое
организация. Дело представляется
обыкновенно так, что анархизм это – хаос,
беспорядок, вражда каждого против всех,
тогда как организация это – гармония,
поддерживаемая строгою дисциплиною,
подчиняющею волю массы воле немногих
избранных.
Такое узкое
понимание слова
«организация», а
также и
незнакомство с
основными
принципами
анархизма, привели к
тому,.что по этому
вопросу – особенно у нас, в России, где
организационные вопросы, в силу
конспиративных условий, приобретают
особенную важность, – создалась целая
масса предрассудков, еще более глубоких и
укоренившихся, чем по вопросам политики
или экономики.
Что такое организация – Всякое
человеческое общество организовано
известным образом, и чем сложнее его
культура, чем разнообразнее его
потребности, тем более стремится оно к
типу организации, которая представляла
бы одновременный рост общественной
солидарности и индивидуального развития
составляющих общество единиц.
Общественная связь людей, лишенных
чувства независимос-ти и личной
инициативы, может быть только связью
между стадом рабов и управляющим им
господином. С другой стороны, и развитие
индивидуальности немыслимо без
одновременного развития общественных,
солидарных чувств. Что бы ни говорили
ницшеанствующие аристократы и
индивидуалисты, свободный,
высокоразвитый человек не может
мириться с общественным угнетением, не
может жить в обществе рабском. Если его
удовлетворяет то, что он, лично, стоит
выше окружающих, то его развитие –
однобокое; в нем остались неразвитыми
лучшие человеческие чувства,
справедливости, симпатии солидарности.
Вот почему стремление к полному
развитию человеческой личности приводит
нас к признанию наиболее полной формы
общественной солидарности. Мы –
коммунисты не вопреки тому, что мы
анархисты, а именно в силу этого.
Не разбирая здесь коммунизма вообще,
заметим только, что общее владение
орудиями производства и общее
пользование продуктами труда неизбежно
требует и соответственной формы
общественной организации, и здесь вопрос
экономический тесно связан с вопросом
политическим. Наш политический идеал
известен это – свободный союз
независимых общин, производительных и
других групп, ассоциаций, федераций. Но
это уже составляет известную форму
организации, и притом форму,
развивающую в людях большую
солидарность, более полное
отождествление своих интересов с
интересами общественными, чем какая бы
то ни было другая. Эту-то свободную,
добровольную организацию, – это вольное
соглашение мы и противополагаем всякой
организации принудительной,
иерархической, и считаем, что она делает
человеческий союз теснее и прочнее.
Пока речь идет только об общественном
«идеале», с нами еще, пожалуй,
соглашаются «идеал» – дело далекое, и в
мечтах можно, конечно, позволить себе
залегать куда угодно, раз это ни к чему не
обязывает сейчас. Но в том-то и дело, что
известный общественный идеал обязывает
сейчас, и для последовательного человека
не может быть раздвоения одно – в
идеале, другое, совершенно
противоположное – на практике.
Предвидят исчезновение государства не
только анархисты, но и социал-демократы
известную фразу Энгельса на этот счет не
стоит повторять. Разница только в том,
что Энгельс говорит, что государство не
будет уничтожено, а само уничтожится;
мы же, не желая рассчитывать на это
«само», находим, что должны приложить
свои силы для ускорения этого
уничтожения. Разница еще в том, что,
предвидя уничтожение государства в
будущем, социал-демократы делают в
настоящем все для усиления и
распространения принципа
государственности, предоставляя
выпутаться из этого положения людям
того момента, когда произойдет «скачок
из царства необходимости в царство
свободы» и сильное государство перейдет в
свою противоположность, то есть в полное
отсутствие оного. Мы же не рассчитываем
на подобное диалектическое волшебство и
считаем, что вернее всего будет
позаботиться о своих делах
заблаговременно. «На Бога надейся, а сам
не плошай».
Находя вредным всякое принуждение,
всякую власть в будущем, мы поэтому
делаем уже в настоящем все возможное,
чтобы подорвать ее. Вот почему мы
исключаем всякий централизаторский
элемент из наших партийных организаций.
Понятие партии нам далеко не чуждо, как
думают многие. Но мы понимаем под
партией не совокупность людей,
объединенных под властью одного
центрального комитета, а совокупность
всех тех, кто ставит себе одну и ту же цель
и стремится к ней однохарактерными
путями. В этом смысле анархисты
представляют собою партию, и притом
партию всемирную; мы можем даже
сказать, что редко в какой партии
единство цели так велико и разногласий в
этом отношении так мало.
Что касается средств, то они, конечно,
меняются в зависимости от времени и
условий в одной стране анархисты могут
ставить на первое место террористическую
партизанскую борьбу, в другой – работу в
профессиональных союзах, в третьей –
теоретическую пропаганду в партийных
группах; но все эти приемы деятельности не
противоречат один другому и только
дополняют друг друга. Отсутствие
программы-минимум, которая могла бы
служить источником разделений, и полное
согласие относительно цели создают
единство, которого нельзя достигнуть
никакими искусственными мерами.
Вот почему мы говорили об анархической
партии, единой во всем мире. На практике
между анархистами одной и той же
страны, одного и того же языка
устанавливается, конечно, еще более
тесная связь, и в этом, более тесном,
смысле мы опять-таки можем говорить об
«анархической партии» в России, во
Франции, в Испании и т.д.
Как же представляем мы себе такую
партию, в последнем, более узком смысле,
то есть в смысле людей, связанных не
только общнос¬тью идеи, но и
практическими сношениями
В основе ее лежит группа –
многочисленная или малочисленная,
местная или даже состоящая из членов,
живущих в разных городах. Группы
многочисленные обыкновенно удобны
только при пропаганде массовой и
открытой, при которой людям нет
особенной надобности близко знать друг
друга. Но вести какую бы то ни было
практическую работу, особенно работу
конспиративную, в них, очевидно,
невозможно. Партии централизаторского
типа обходят это затруднение тем, что
создают внутри группы комитет,
ведающий более конспиративные дела и
вообще играющий руководящую роль. Мы
же отвеча¬ем на этот вопрос иначе. Мы
считаем, что та же цель достигается
гораздо лучше созданием большого числа
мелких групп, члены которых хорошо
знают друг друга; в таких группах в
подборе членов будет требоваться большая
или меньшая осторожность, смотря по
целям группы та, которая задается целями
особенно конспиративными, будет,
разумеется, наименее доступна.
Каждая группа имеет право быть как ей
угодно строгой в выборе своих членов, и
это нужно запомнить всем, кто в силу
какого-то странного предрассудка
предполагает, что анархическая
организация Должна быть открытая и что
в нее должен быть свободен доступ
вся¬кому. Мы категорически заявляем
нет, члены группы должны быть хорошо
известны друг другу, и тем более известны,
что они все равноправны. Мало того они
должны, вообще, подходить друг к другу
как можно ближе; если же такая тесная
связь невозможна, то лучше разбиться на
несколько групп, чем составлять одну
группу из разнородных элементов. Тесная
связь членов группы между собою
устраняет многие принципиальные и
практические затруднения.
Как решаются, например, спорные вопросы
Разумеется, не большинством голосов,
потому что мы не придаем цены числу сами
– вечно в меньшинстве (таков всегда удел
революционеров, мы знаем цену численного
превосходства и не считаем решение
правильным только потому, что за него
высказывалось 11 человек, а не 10). По
каждому данному вопросу в группе
должны придти к соглашению; если же
вопрос настолько важен, что никакие
добровольные уступки невозможны, то
непозволительно было бы прибегать к
механическому давлению числа тогда
остается только разделиться.
Каждая такая группа – будь она
постоянная или созданная для
определенных целей, должна быть
совершенно свободна и автономна в своей
деятельности. Она может входить или не
входить в сношения с другими группами,
устанавливать какие ей угодно связи или
соглашения с теми или другими из них,
смотря по роду своей деятельности. Группы
одного города могут организовать
местную федерацию (так происходило в
России повсюду, где развивалось
анархическое движение); эти федерации, в
свою очередь, в интересах дела,
обыкновенно находят нужным сноситься
между собою. Способы, какими ведутся
эти сношения, могут быть очень различны
возьмет ли их на себя одна из местных
групп, или даже один из местных
товарищей, почему-нибудь легче могущий
исполнять это, будут ли группы
чередоваться в этом деле (как было одно
время в испанской рабочей федерации), или
сношения будут вестись отдельными
товарищами, имеющими личные связи (как
обыкновенно происходит во французских
группах), – это зависит от условий и
принципиального значения не имеет. Лишь
бы каждая группа помнила, что, о чем бы
ни шла речь о принципиальном вопросе или
подготовке боевого акта, принятое
решение всегда обязательно только для
тех, кто принимает его и кто с ним
добровольно соглашается. Это – основной
принцип анархической организации, и его
мы всегда должны иметь в виду при
создании тех или других ее форм.
Помимо постоянной федеративной связи,
существенным средством общения между
группами могут служить съезды. Вопрос о
них поднимался не мало раз в
анархической прессе после исчезновения
Интернационала; многие товарищи
высказывались вначале 80-ые годы)
решительно против всякого рода съездов, и
это было в то время вполне понятно мысль
о возможности таких съездов, где нет ни
голосования, ни давления большинства на
меньшинство, возникла и привилась лишь
позднее.
Однако анархисты не отказывались от
участия на международных
социалистических конгрессах, не считая
возможным чуждаться движения из-за
организационного вопроса они были и на
Парижском конгрессе 1889 года, и на
Брюссельском 1891-го, и на Цюрихском
(1893), и на Лондонском (1896). И если с
тех пор их участие прекратилось, то
потому только, что социал-
демократическое боль¬шинство сначала
решило закрыть доступ на конгрессы
группам, не признающим участия в
парламенте (Цюрих, 1893), а затем обязало
и делегатов рабочих союзов давать
подписку о принятии парламен¬тарного
символа веры (последнее было вызвано
присутствием на Лондонском конгрессе
1896 года большого числа анархистов,
посланных рабочими союзами).
Участвуют наши товарищи и на конгрессах
рабочих союзов, не смущаясь тем, что
организационные правила этих конгрессов
во многом расходятся с их собственными.
Мы упоминаем об этом только потому, что
уж очень принято говорить об анархистах
как о существах необщительных и
неуживчивых по природе, годных только
на то, чтобы разрушать чужие
организации.
Устраивали и устраивают анархисты и
свои, чисто анархические съезды. В
Бельгии такие съезды происходят
периодически, а в Англии – раз в год;
собираются или делегаты всех
существующих групп, или только из
нескольких городов. В Соединенных
Штатах, где движение ведется, главным
образом, выходцами из Европы,
про¬исходят такие

Навигация (1/2): далее >