Бэд Бойз

Один из самых отчаянных и диссидентских проектов за всю историю советского рока появился на свет в мрачном городке Челябинск-70 (ныне - Снежинск), расположенном в предгорьях Уральского хребта. Изначально Челябинск-70 создавался как секретная зона, в которой физики-ядерщики вели активные эксперименты с немирным атомом. По злой иронии судьбы строительство научно-иcследовательского центра производилось невдалеке от места выброса радиоактивных элементов со склада одного из химкомбинатов. После этого случая вокруг города были воздвигнуты заграждения из двойной колючей проволоки, между которыми была пропахана пограничная полоса.
Зимой озеро, отделявшее Челябинск-70 от внешнего мира, ограждалось установленной на льду колючей проволокой, а летом просвечивалось со всех сторон прожекторами - чтобы, не дай Бог, никто не переплыл. На наблюдательной вышке круглосуточно дежурили автоматчики, вооруженные лаконичной инструкцией: "Если что-то не так - стрелять без предупреждения". Показательно, что все эти памятники архитектуры эпохи развитого социализма существуют в Челябинске-70 и по сей день.
Сейчас никто уже не помнит, когда и откуда в этом оазисе лысеющих от сверхдоз радиации мутантов появился человек по имени Александр Мальцев. Он работал монтером в телефонной службе, зимой убирал снег на очистительной машине "Коммунист" и носил самые длинные волосы в городе. Его прошлое было покрыто тайной, а его руки, покрытые шрамами от кисти до локтя, давали повод к вполне конкретным размышлениям. Доподлинно известно лишь то, что первая фамилия Мальцева была Фиксшимель, и в самом начале восьмидесятых он имел ряд вызовов в КГБ в связи с антисоветскими мировоззрениями.
Помимо активного увлечения хиппистской идеологией Мальцев внимательно следил за новинками магнитофонного рок-андеграунда и, в частности, за творчеством ДК, DDT и Облачного края. Сидя у себя дома в хрущевской избушке, на отшибе у самого леса, Мальцев начал экспериментировать не над расщеплением атома, а над магнитофонными кольцами. Склеивая ритмически завершенные фрагменты записей других исполнителей в кольца, он под аккомпанемент примитивного синтезатора начал записывать свои первые песни.
В 84-м году Мальцев знакомится с музыкантами вокально-инстументального ансамбля Имидж, который имел репетиционную базу в единственном в Челябинске-70 Доме Культуры "Октябрь". Наиболее сильно под хмурое обаяние Александра подпал клавишник и аранжировщик Имиджа Игорь Загороднов, который, разделяя радикальные неополитические взгляды Мальцева, начал сочинять музыку к его текстам. В свою очередь Мальцев понял, что стихи можно совмещать с современной рок-музыкой гораздо более совершенными методами, чем домашние эксперименты с магнитофонными кольцами. Так был создан студийный проект, получивший впоследствии всесоюзную известность под названием Бэд Бойз.
Отличительной чертой Бэд Бойз стали не имевшие себе равных по бескомпромиссности антисоветские тексты Мальцева. Воспитанный на общечеловеческих идеалах мира, свободы и любви, он всеми фибрами души ненавидел как советский общественно-политический строй, так и его всевозможные социальные порождения. В полемическом запале Мальцев призывал решать насущные проблемы однозначно террористическими методами: "Поснимайте все плакаты - там написан бред/И перестреляйте все редакции газет/Выключите радио - хватит провокаций/Отмените вы вранье ваших демонстраций".
Будущий цикл своих задушевных песенок Бэд Бойз решили посвятить надвигавшемуся 40-летию Победы в Великой Отечественной войне. Персонажами сатирических композиций Мальцева стали обманутые государством ветераны, партия, комсомол, советская эстрада и советские правоохранительные органы. Мало кто в те времена отваживался говорить на подобные темы с такой запредельной ненавистью - что называется, "без тормозов": "Братец-рокер, чо не весел?/Чо ты голову повесил?/Бросил бы гитарный лад - взял бы в руки автомат!/Ох, придется нам забыть и хиппизм, и пацифизм/Только рок и терроризм нам построят коммунизм".
Запись долгожданного дебютного альбома происходила поздними летними вечерами, когда в вышеупомянутом Доме Культуры заканчивали работу все секции, и в здании не оставалось никого, кроме вахтеров. Помимо Мальцева (вокал) и Загороднова (клавиши) участие в сессии приняли гитарист Имиджа Олег Садовников и приехавший на летние каникулы в родной город клавишник Телевизора Игорь Бабанов.
"В подвале ДК "Октябрь" собрались люди, планировавшие изготовление собственной ядерной бомбы, - вспоминает Загороднов. - Мы знали, что идем на риск и поэтому постарались изменить до неузнаваемости вокал Мальцева. В частности, мы обрабатывали голос через специальные темброблоки, вырезая из него определенные тембры и искажая его при помощи флэнджера и ревера".
Гитары и вторых клавиш на альбоме было немного, и аранжировка песен в основном строилась по принципу "вокал + синтезатор + ритм-бокс". Альбом торжественно открывался Гимном Советского Союза, скорость звучания которого произвольно менялась, в результате чего мелодия постепенно начинала " плыть" и разрушаться. С музыкальной фактурой песен Бэд Бойз решили особенно не заморачиваться, положив в основу альбома мелодические линии из песен ДК ("Заберите Вашу Жизнь"), Облачного края ("Союз Композиторов"), DDT ("Свинья На Радуге") и даже Аквариума ("Кусок Жизни"). В музыкальной интерпретации Бэд Бойз все эти композиции превращались в авторизованные кавер-версии, причем многие из них начинались с оригинального текста, но через две-три строчки шла "сплошняком" поэзия Мальцева. Некоторые песни Бэд Бойз представляли упрощенные стилизации - от кантри ("Мэри") и псевдокабацких мелодий а-ля Александр Новиков ("Наш Большой Сосед") до фокстрота ("Свадьбы") и исполненной под электробалалайку мелодии "Степь Да Степь Кругом" ("Три Девицы").
Первая сторона альбома называлась "Бэд" и посвящалась группе ДК, вторая сторона называлась "Бойз" и, соответственно, посвящалась Облачному краю. Финальная композиция "Три Девицы" плавно переходила в речитатив, выстроенный под явным влиянием поэзии Мухоморов и Владимира Маяковского: "Главный лозунг партии:/Каждому по ломику/И давайте развалим нашу экономику".
Любопытно, что наиболее выразительным на альбоме получился маршеобразный гимн "Плохая Карма", сопровождаемый "кислотным" звучанием клавиш Загороднова и густым низким вокалом Мальцева.
Несмотря на сильнейшую звуковую косметику, вокал на альбоме звучал по интонациям довольно точно. Неплохо чувствуя стиль, Мальцев не просто имитировал голоса Морозова (ДК), Будника (Облачный край) или Шевчука, а добавлял к их манере новые краски. Местами Мальцева заносило в сторону самопального советского рэпа - с неторопливыми бубнилками вместо пения и электронными подкладками на фоне неестественного, но агрессивного голоса, извергающего нон-стопом провокационно-политические куплеты.
К осени 85-го года первый альбом Бэд Бойз под названием "Гимн" был готов. Осознавая всю разрушительную силу собственного творения, основной удар Бэд Бойз решили нанести по мегаполисам. Судя по всему, подобная тактика объяснялась несколькими причинами. Распространять "Гимн" в Челябинске-70 было равносильно самоубийству. Дом Культуры в городе был один, музыкантов - несколько десятков, и авторы альбома вычислялись органами госбезопасности в считанные часы. О последствиях подобных разоблачений сегодня можно только догадываться.
Показательная история произошла в близлежащем Свердловске, где практически все обладатели стационарных магнитофонов наотрез отказались распространять альбом. Даже из-за тех нескольких экземпляров "Гимна", которые попали в Свердловск через Челябинск, их владельцы вызывались на собеседование в местный КГБ. Вообще в Свердловске Бэд Бойз не любили, считая, что само подназвание альбома ("Посвящение ОК И ДК") ставит на карьере группы массивный крест, на одном из концов которого написано ДК, а на другом - ОК. Воспитанные на неоромантизме и академическом роке свердловчане относились к любительским опусам Бэд Бойз точно так же, как ленинградцы за несколько лет до этого относились к Трубному Зову.
В Москве, куда Загороднов периодически ездил по коммерческим делам, политическая ситуация была несколько иная. В условиях местного идеологического прессинга столица испытывала острую нехватку подобной музыки. Неудивительно, что московские дистрибьюторы приняли альбом Бэд Бойз с распростертыми объятиями. Вскоре Загороднов вышел сразу на несколько подобных тусовок - начиная от музыкантов ДК и заканчивая рок-активистами из МИФИ. В итоге "Гимн" начал довольно резво распространяться по столице и вскоре попал в итоговый "Топ-5" легендарного рок-журнала "Урлайт" . Еще через несколько месяцев две композиции из "Гимна" прозвучали в эфире канадского "Radio Toronto".
Это было начало конца.
Московский КГБ принял брошенный вызов и довольно оперативно просчитал место рождения этой пленки. Бэд Бойз автоматически возглавили очередную серию антироковых "запретительных списков", а Мальцев с Загородновым почувствовали вокруг себя некое подобие слежки. Однако, несмотря на риск, они все же затеяли запись своего второго альбома "Фронт". Чтобы сузить круг вовлеченных в эту акцию людей, функции звукооператора были возложены на родного брата Игоря Загороднова Дмитрия.
Чтобы избежать малейшей утечки информации, музыканты предприняли все необходимые меры предосторожности. Конспирация осуществлялась по всем правилам военного искусства: в помещении Дома Культуры закрывались все двери, а окна из подвала студии заклеивались газетами. Большинство композиций писалось в наушниках с отключенными мониторами. Мальцев перестал встречаться с музыкантами, а с Игорем Загородновым общался не в стенах собственной квартиры (как прежде), а исключительно на улице.
Когда Мальцев с Загородновым почувствовали по поведению вахтеров, что записываться в Доме Культуры становится небезопасно, они перенесли часть аппаратуры на квартиру к своему приятелю Сергею Котегову. Там в форсированном режиме была дописана вторая часть альбома. Темы и направленность новых песен были сродни "Гимну", а в ряде композиций нападки на советский режим носили просто яростный характер. Показательно, что обе стороны альбома (электрическая и акустическая) были разграничены фразой: "В связи с увеличением стрема группа Бэд Бойз последний раз играет в электрическом варианте".
Весь альбом воспринимался как развитие идей Оруэлла "в отдельно взятой стране" - в исполнении самой пессимистичной и беспросветной группы СССР. Заканчивался "Фронт" концептуальной цитатой из Некрасова - "Кто живет без печали и гнева, тот не любит Отчизны своей".
Все последующие события, связанные с Бэд Бойз, разворачивались с кинематографической быстротой. Не успел "Фронт" появиться на свет, как Мальцев и Загороднов оказались в КГБ. В последний момент они успели уничтожить оригиналы пленок, но помогло это мало.
"Этим делом заинтересовалась Москва, и оттуда несколько раз приезжали следователи, - вспоминает Загороднов. - Нас спасла надвигающаяся заря перестройки и то, что нас "вел" человек, который неплохо знал моего отца. В итоге местный КГБ поступил очень грамотно, не вынося нюансы за пределы своих кабинетов и не отдавая информацию в партийные органы. Все крутилось внутри".
По поводу дальнейших событий существует несколько версий.
Одна из них гласит, что Загороднова в течение полутора лет пытались завербовать информатором в КГБ, но - безуспешно. По другой версии Загороднова при помощи шантажа заставили отречься от авторства песен и сделать заявление, что никакого отношения к альбомам Бэд Бойз он не имеет, а идеологом и исполнителем всех песен является лишь один человек - Александр Мальцев.
Не имея доступа к архивам челябинско-снежинского КГБ, можно только предполагать, что истина похоронена на одном из полюсов этих взаимоисключающих утверждений.
Что же касается Мальцева, то он был вынужден в течение 24 часов покинуть Челябинск-70. На протяжении двух лет он скитался по квартирам родственников в других городах, а после реальной победы перестройки вновь вернулся в Челябинске-70, где устроился работать на кабельное телевидение. К прежним музыкальным занятиям он больше не возвращался, не допуская упоминания о них ни в публичных беседах, ни в приватных разговорах. Аналогичным образом вели себя и его иногородние родственники. В 1996-м году Мальцев скончался от рака легких. Его последнее стихотворение, написанное за полтора года до смерти, называлось "Прогноз" и заканчивалось словами: "Движок перегрелся, телефон вскипел - кажется, я себя уже отпел".